Княжна Дубровина
Шрифт:
Отъ миссъ Джемсъ не укрылись эти посщенія и бесды съ экономкой. Она увдомила объ этомъ Варвару Петровну.
— Арина Васильевна женщина изъ ряда вонъ, сказала Варвара Петровна; — она перенесла много несчастiй, живетъ какъ монахиня, отдаетъ вс свои деньги бднымъ и, окончивъ свои хлопоты по дому, молится. Я ее считаю чрезвычайно почтенною и не вижу бды, что Анна съ нею разговариваетъ. Она ничего не скажетъ ребенку дурнаго. Оставьте Анну въ свободное отъ занятій время ходить къ Арин Васильевн.
Всю Страстную недлю почти безвыходно, посл церковныхъ службъ, такъ какъ уроки ея прекратились, провела Анюта съ Ариной Васильевной,
Настала Великая суббота, канунъ Великаго праздника. Какое движеніе, какая ходьба взадъ и впередъ; домъ молчаливый и пустынный вдругъ ожилъ. Вс слуги наперерывъ выказывали свое усердіе; они мыли, скребли, чистили, не оставили мышиной норки безъ чистки: ковры и драпри выбивали, бронзы массивныя окунали въ щелокъ и холодную воду и потомъ обтирали, серебро старинное вытаскали изъ шкаповъ и чистили его заботливо порошкомъ, и блестло оно при яркомъ свт дня новешенькое, будто вчера купленное. Анюту забавляло все это; она была свободна: миссъ Джемсъ здила въ свою церковь и заперлась у себя въ комнат съ Библіей; Катерина Андреевна хлопотала за своимъ дломъ, тетушки были заняты, Лидія впопыхахъ пріхавъ отъ обдни ухала въ лавки, куда стремилась и Анюта, но Арина Васильевна покачала головой и сказала:
— Это грхъ большой!
— А тетушка похала, возразила Анюта.
— Она похала для другихъ, ее послали, и вы увидите, наша Лидія Петровна, душа добрая, бдныхъ не забудетъ.
Въ эту минуту въ залу, гд Анюта вертлась около Арины Васильевны, вошла Варвара Петровна.
— Не забыли ли Чего, сказала она ей, — все ли приказали?
— Все, ваше превосходительство, и куличи, и пасхи, и жаркое, и хлбы, все заказано.
— Надо нынче же разослать.
— Въ десять часовъ все будетъ отвезено.
— Сестрица хлопочетъ особенно о Солдаткиной и Михуниной. Не забудьте послать имъ и варенья; он до него охотницы.
— Будьте, покойны, все будетъ сдлано.
— Кому это? спросила Анюта, когда тетка ушла.
— Кому же какъ не бднымъ. Наши господа добрые, никогда не забываютъ бдныхъ.
Варвара Петровна воротилась.
— Ахъ, забыла, сказала она, — прикажите купить горшокъ желтофiоли и гіацинтовъ и отправьте къ старику Артемьеву; онъ цвты очень любитъ.
— Слушаю, сказала Арина Васильевна.
— Это кто, тоже бдный? Зачмъ ему цвты? спросила Анюта.
— А вы думаете, что бдный не долженъ любоваться дломъ рукъ Божіихъ? Да онъ любуется и радуется больше богатаго, ибо эта радость ему доступне чмъ другимъ. Мало ли у васъ удовольствій, а у него такъ мало!
— Но быть-можетъ у него нтъ необходимаго? спросила Анюта.
— Быть-можетъ, и отъ того излишнее ему такъ дорого и сладко. Впрочемъ, ваши тетки оградили его отъ нужды.
— Анна, сказала Варвара Петровна возвращаясь опять, — теб пора идти спать. Въ одиннадцать часовъ ты должна быть одта, мы подемъ въ Кремль, въ придворную церковь. Ты вроятно никогда не была у Свтлой заутрени?
— Ахъ, какъ не была, всегда бывала, ни одной не пропускала. Мы вс всегда, какая бы ни стояла погода, ходили въ приходъ къ заутрени, и маменька всегда ходила съ нами.
— Но такой заутрени, какъ ныншняя, никогда ты не видала: торжественная, нарядная, свтлая заутреня въ Москв!
— Одинъ звонъ Ивана Великаго, сказала Арина Васильевна какъ-то тихо, восторженно, — звонить не просто, а въ душу звонитъ и сердце умиляетъ.
— Подите, княжна, почивать и не безпокойтесь, я сана разбужу васъ вовремя.
Анюта ушла; Катерина Андреевна ее раздла и положила въ постель, укрыла, спустила шторы и занавси; Анюта очутилась въ темнот и скоро заснула.
— Вставайте, пора, только-что успете одться, какъ надо хать въ храмъ Божій, сказала Арина Васильевна стоя надъ постелью Анюты со свчой въ рук.
Анюта вскочила и выбжала въ уборную, гд были зажжены вс канделябры и лежало на креслахъ пышное блое платье съ прошивками на розовомъ чехл.
— Ахъ, прелесть какая, сказала Анюта, обращаясь къ Арин Васильевн, но ея уже не было, она ушла; Анюту одли и она сошла внизъ. Тетки ея Варвара Петровна и Лидія были тоже одты: Варвара Петровна въ богатомъ атласномъ плать, съ наколкой на голов, а Лидія въ бломъ съ бантами. Безъ множества бантовъ Лидія никогда не обходилась.
— Ну подемте.
Он вышли на крыльцо, и вдругъ раздался ударъ въ колоколъ глухой, негромкій, медленный, а за нимъ еще ударъ и еще, а потомъ внезапно понесся со всхъ храмовъ Божіихъ великой Москвы торжественный, гудящій, сердце захватывающій гулъ всхъ колоколовъ; везд зажглись огни и горли въ темномъ неб высокія колокольни и летли въ небеса ихъ высокія очертанія, точно и он возносили главы свои къ высокому небу. Очарованная Анюта стояла на крыльц, а возл нея и лакей и швейцаръ отозвались на звонъ этотъ знаменіемъ креста. По ихъ примру невольно перекрестилась и Анюта.
— Иди же, пора, сказала изъ кареты Варвара Петровна.
— Минуточку одну, возразила Анюта, не будучи въ состояніи оторвать своихъ взоровъ отъ чуднаго вида и жадно слушая торжественный гулъ колоколовъ.
— Мы опоздаемъ, сказала Лидія.
Лакей помогъ Анют войти въ карету, и она помчалась. Везд горли плошки, въ домахъ сверкали огоньки; пшеходы, опережая другъ друга, стремились по улицамъ, кареты мчались во всхъ направленіяхъ. При огняхъ улицы Анюта видла все радостныя лица и разряженныхъ прохожихъ. А колокола гудли, гудли, и ихъ металлическіе звуки царили надъ проснувшимся великимъ городомъ. И вотъ въхали он въ Кремль. Густыя толпы стояли около соборовъ и надъ ними продолжали гудть призывавшіе въ храмы Господни торжественные колокольные звоны. А внизу подъ Кремлемъ разстилалось обширное Замоскворчье за черною лентой Москвы-рки, и оно блистало огнями, и его безчисленные храмы съ высокими колокольнями горли на небосклон; вокругъ церквей, тонувшихъ во мрак, то здсь, то тамъ появлялись живыя, движущіяся кольца огней.
— Что это такое? проговорила Анюта показывая теткамъ на эти огни. — Точно гирлянды изъ огня вокругъ церквей, будто огненныя кольца! Вотъ глядите, тутъ потухли, а здсь зажглись.
— Это крестные ходы вокругъ церквей, сказала Лидія Петровна; — вс молящіеся идутъ со свчами въ рукахъ. Ночь тихая — свчъ не задуваеть. Однако мы опоздали. Вотъ вышелъ крестный ходъ изъ Успенскаго собора.
— Кто это такой величественный старикъ идетъ, наврно архіерей? Вс разступаются предъ нимъ.
— Митрополитъ Московскій, сказала Лидія. — Вотъ и прохать нельзя, надо подождать. Толпа-то какая — огромное стеченіе народа.