Княжна Дубровина
Шрифт:
— Ахъ, закричала Анюта, — христосуются, на площади цлуются, какъ прекрасно! это все родные, знакомые?
— Нтъ, въ Москв обычай древній: народъ, когда пропоютъ; «Христосъ воскресе!» обращается къ сосду, кто бы онъ ни былъ, и говоритъ: «Христосъ воскресе!» и цлуетъ его три раза.
Карета тронулась. По высокой лстниц устланной коврами вошла Анюта за тетками въ небольшой, но дивный старинный храмъ. Онъ былъ посредин раздленъ очень массивными столбами, а иконостасъ его блисталъ золотомъ съ почернвшими отъ времени ликами святыхъ. Налво отъ царскихъ дверей выходила изъ иконостаса позолоченная часовенька чудной
— Спаси и помилуй ихъ, пресвятая Богородица, прошептала она.
— Анюта, Анюта, что съ тобою? спросила ее Лидія видимо смущенная.
— Анна, не чуди, сказала ей Варвара Петровна недовольно, — молись какъ люди, прилично.
Это была капля холодной воды, которая отрезвила и вмст съ тмъ уязвила Анюту. Она стояла прямо, неподвижная, съ холоднымъ выраженіемъ лица. Долго длилась служба. Анюта устала и Варвара Петровна, которая по своему всегда о ней заботилась, сказала Лидіи.
— Пока читаютъ часы, отведи ее въ зимній садъ, пусть отдохнетъ, но наднь на нее теплую мантилью: тамъ холодно и сыро.
Такого прелестнаго зрлища никогда еще не видала Анюта, хотя видла много богатыхъ домовъ. Она вошла въ пышный садъ. Огромныя пирамиды розъ, рододендроновъ, гіацинтовъ, лилій подымались изъ клумбъ и закрывали часть стнъ. Въ средин этого сада большая клумба изъ пальмъ и широколиственныхъ растеній увеличивалась массами пунсовыхъ, розовыхъ и блыхъ камелій, ярко отдлявшихся отъ металлической зелени листьевъ. Между клумбами извивались посыпанныя мелкимъ пескомъ дорожки.
— Будто золотыя дорожки въ волшебномъ саду, сказала Анюта взявъ тетку за руку. — Право, волшебный садъ. Чей онъ?
— Царскій, сказала Лидія; — у кого же можетъ быть такой садъ, какъ не у Царя? Сядемъ тутъ, отдохни.
Он сли на плетеную скамейку окруженныя цвтами, напитавшими пронзающимъ, но восхитительнымъ своимъ ароматомъ свжій воздухъ.
Усталая пріхала Анюта домой, но не столько отъ усталости тлесной. какъ отъ сильныхъ ощущеній и впечатлній, и заснула глубокимъ дтскимъ сномъ.
— Княжна, вставайте. Христосъ воскресе! и голова старушки Арины Васильевны любовно наклонилась надъ ней. — А вы скажите: воистину воскресе!
— Воистину воскресе, повторила Анюта, и он расцловались.
— Ну одвайтесь скоре, ужь девять часовъ, тетушки ожидаютъ васъ, чтобы выйти въ столовую. Тамъ собрался весь домъ; будутъ христосоваться. Вы, княжна, не смущайтесь и не брезгайте, это грхъ большой. Послдній дворникъ и прачка будутъ съ вами христосоваться и всхъ извольте поцловать по-братски. Нынче такой великій день, вс равны, и не предъ Богомъ только, а между собой равны. За насъ за всхъ, за бдныхъ и за богатыхъ, принялъ Онъ муки, смерть претерплъ и завщалъ намъ любить другъ друга. Мы бы всегда должны были жить по-братски, все длить, и горе и радость, но по грховности нашей этого не длаемъ. Но крайности въ этотъ великій день соблюдемъ обычай христіанскій и, какъ поютъ нынче, обымемъ другъ друга съ любовію. Безъ любви ничто не угодно Господу. Такъ-то, дитя мое.
— Да я и у папочки всегда со всми христосовалась — и съ Дарьей-няней, и съ дворникомъ даже, сказала Анюта.
— Ну да тамъ было два, три человка, а здсь вся дворня — ихъ человкъ тридцать.
— Ахъ, какъ много!
— Да, много, и вс вамъ служатъ, а вы будьте привтливы, ласковы къ нимъ. Не брезгайте никмъ.
— Какъ это можно, сказала Анюта и сошла внизъ.
— Христосъ воскресе! встртили ее нарядные тетки и каждая изъ нихъ одарила ее. Варвара Петровна дала ей прекрасное огромное позолоченое яйцо и на немъ былъ изображенъ Спаситель возносящійся на небо; Лидія подарила ей рабочій ящичекъ съ золотымъ наперсткомъ и все, что нужно для шитья, а Александра Петровна, любившая сама золотыя вещи, — маленькое колечко съ брилліантомъ на золотомъ тонкомъ ободочк.
— Кольцо такого фасона называется супиръ. Возьми его и помни, que je soupire toujours apr`es toi, mon coeur, сказала сентиментальная Александра Петровна и прибавила: Пора, пойдемъ въ залу, люди ждутъ.
Въ зал стоялъ ломившійся отъ куличей, пасокъ, всякихъ закусокъ столъ и посреди него красовался изъ благо масла барашекъ съ палочкой, на которой былъ маленькій красный флагъ. У барашка рога были раззолочены. Въ глубин комнаты стояла вся многочисленная прислуга Богуславовыхъ. Кресло Александры Петровны подкатили къ хозяйскому мсту. Подл нея стояла Варвара Петровна, за ней Лидія, а потомъ Анюта. У каждой подъ рукой стояла корзина съ красными яйцами.
— Христосъ воскресе! сказала Александра Петровна привтливо. — Поздравляю всхъ васъ съ праздникомъ.
И первая подошла къ ней Арина Васильевна и похристосовалась съ нею, съ ея сестрами и съ Анютой, которой шепнула:
— Вотъ ваша корзина: всякому давайте яйцо, не обидьте кого-нибудь.
И за Ариной Васильевной потянулась вся прислуга и до послдняго дворника и судомойки христосовались съ барышнями и княжной.
Эта церемонія христосованія со всми не особенно понравилась Анют, но она вспомнила слова Арины Васильевны и была очень привтлива и всхъ одляла яйцами.
Вечеромъ она, посл долгихъ колебаній, сказала робкимъ голосомъ обращаясь къ теткамъ:
— У меня большая просьба. Не откажите мн ради этого большаго дня.
— Говори; если возможно и благоразумно, я не откажу, сказала Варвара Петровна.
— Вы много сдлали мн подарковъ и все такіе прелестные и я очень, очень благодарю… но… позвольте… я не имю послать ничего… папоч… дяд и Маш. Позвольте мн послать дяд яйцо, которое вы мн дали, а Маш рабочій ящикъ.
— А кольцо я сохраню всегда, супиръ, сказала тетя, и буду считать, что получила его ото всхъ васъ трехъ.
Тетки переглянулись. Лидія хотла что-то сказать, но Варвара Петровна сдлала ей знакъ, и она не произнесла ни слова.
— Эти вещи твои собственныя и ты можешь ими располагать какъ хочешь, сказала Варвара Петровна.
Анюта расцловала тетокъ и когда ее увели спать, Александра Петровна сказала:
— У этой двочки нжное, любящее сердце!
— Да, но слишкомъ пылкое, замтила задумчиво Варвара Петровна, — и ужасно она настойчива.
Глава IV