Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу
Шрифт:
Вчера объявился верный Осип Рибас, доброволец на русской службе, еще осенью посланный на поиски «принцессы».
– Что? – накинулся на него Орлов. – Не нашел?
– Никак нет, ваше сиятельство…
– Более двух месяцев ни слуху ни духу! Я уж думал, помер что ли? Или арестован за что-нибудь…
– Сударь, прибыл я по вашему повелению в Рагузу, и верно: называющая себя принцессой, проживала там немалое время с князем Радзивиллом, но упорхнула с ним в Венецию. Я – за ними. В Венеции не медлил с розысками, а наткнулся все ж на одного пане-коханку. С трудом прознал, что умчалась красавица в Неаполь. Не желая больше томить
Орлов помрачнел.
– Там посмотрим, что будет… Ты ступай. Отдыхай. Благодарю за службу. Утро вечера мудренее…
Он оказался прав! Уже на следующий день Орлов, покусывая губы, читал послание из Неаполя от английского министра сэра Гамильтона, переданное через сэра Джона Дика.
– Вот безумица! Вот сумасшедшая! – восклицал он, рассказывая Ошерову. – Выпросила паспорт у Гамильтона для переезда в Рим, а он-то, любезный, расстарался. Запомнила услугу, хитрая бабенка! Вот и помалкивала бы, нет… стала сэра своими баснями потчевать. Послушал Гамильтон ее бред и перепугался, как бы отношения с Россией не испортить. Молодец, министр! Ну, держись теперь, «Ваше Высочество»!
– А зачем ей Рим?
Алексей задумался.
– Верно, Сережка. А зачем? Не иначе, заигрывает с Ватиканом! И ведь, чего доброго, обещает нынче папистам, царицей русской сделавшись, на Святой Руси ввести католичество. Все они таковы, самозванцы… Тоже, Гришка Отрепьев в юбке выискался! Ну да ты, матушка, не Лжедмитрий – мозги куриные. Плохо только будет, если в тебя отцы иезуиты вцепятся… если уж не вцепились».
В груди больно закололо. Да и вообще Орлов ощущал в последнее время болезненную слабость, которую трудно было представить в этом молодом исполине – перегорел в последней войне. «В отставку что ли подать, – подумал устало, когда боль отступила. – Ну, не время! Надо ж сию «принцессу» изловить. Я не я буду, если этого не сделаю!»
И вскоре в Рим отправился грек Христенек – удостоверить «принцессу Елизавету», что граф Орлов отныне – ее верноподданный и русская эскадра – к услугам Ее Высочества…
*
Все время, пока Христенек путешествовал в Рим, Сергей Ошеров был сам не свой. «Она? Не она?» И, забыв, что «вольтерьянец», невольно молился: «Господи, только бы не она!» Граф Орлов не замечал его мучений, он торжествовал – «авантюрьера» сама написала ему! Она принимает его услуги. Теперь Алехан готовил к ее приезду роскошный особняк.
Наконец настал день, когда Сергей услышал от Орлова: «Приехала!»
Граф оделся важным сановником. Роскошный костюм горел бриллиантами, блистал золотым шитьем. Сергей глянул в строгое, словно чеканное лицо Орлова, в его красивые глаза без блеска, посмотрел на твердо сжатые губы и вновь взмолился: «Господи, только бы не она!» Ни одной мысли, ни одного чувства нельзя было прочесть в лице графа, подобном сейчас каменному изваянию. Куда делся добродушный, всегда ласковый ко всем Алексей Григорьевич?
– Ваше сиятельство, – прошептал Ошеров. Голос ему изменил.
– Что, голубчик?
– Возьмите меня с собой!
– Хочешь повидать Ее Высочество? – жестко усмехнулся Орлов. – Изволь, собирайся…
*
Великолепное палаццо. Карета останавливается у подъезда. Высокая мраморная лестница… С каждым шагом Сергею становится все тревожней. «Она или нет?»
Лакей почтительно распахивает тяжелые створки дверей перед русскими господами. Орлов и Ошеров входят в гостиную. Сергей так и впивается взглядом в лицо поднявшейся им навстречу молодой дамы…
Не она!
Это была очень красивая девушка лет двадцати или немногим более, тоненькая, изящная, легкая в движениях. Дорогая диадема блистала в густой копне причудливо уложенных черных волос. Красавица протянула Орлову руку для поцелуя, одновременно бросая любопытный взгляд на Ошерова. Сергей уловил веселый взор огромных, широко раскрытых черных глаз с заметной косиной, и что-то неприятное, чуждое почудилось ему в этом взгляде. Он тут же успокоился и даже устыдился: да как же мог он мысль допустить о том, что в «авантюрьере» скрывается его Августа?!
Алексей Григорьевич меж тем вдруг опустился перед ней на колено, очень бережно взял в свою огромную ладонь хрупкую ручку красавицы, почтительно прикоснулся к ней губами. Его голос прозвучал взволнованно и глухо:
– Я счастлив приветствовать Ваше Императорское Высочество!
Ошеров вздрогнул. Что это значит?
Конфиденты самозванки, паны Чарномский и Доманский, переглянулись. Сергей случайно перехватил полный недоверия насмешливый взгляд, который обменялись поляки. На душе стало тревожно. И лишь «принцесса» едва сдерживала торжествующую улыбку. Огромные, странные глаза пылко разгорелись.
…Она называла себя Али-Эмете, княжной Володимирской. В Пизу приехала как графиня Селинская. Как звали ее на самом деле? Это даже для близких ее друзей оставалось тайной. Она летала по Европе, соря деньгами направо и налево, а неизменно теряющие голову мужчины все клали и клали к ногам ее новые груды золота. Ходили слухи, что она колдунья, знающая тайну любовного напитка. Она обманывала всех – взыскательных кредиторов, обезумевших от страсти «женихов». Ей не было дела до чужого отчаянья, до горя покинутых возлюбленных, выжатых ею, как лимон. Она скрывалась, как звезда поутру, объявлялась уже где-то далеко, под именем очередной княжны, баронессы, графини… Она играла, превратив в увлекательную, опасную игру всю свою жизнь, и ей в голову не приходило, что кто-то может когда-то поиграть с ней самой, обратив против нее же ее собственное оружие… Игра в русскую принцессу, предложенная поляками, оказалась самой занимательной. Но для врагов России это не было игрой. Так же, как и для Алексея Орлова. Он тоже заметил недоверие в лицах хитрых панов. Он понимал, что противник – у него за спиной…
Ничего не понимал Сергей Ошеров.
Сегодня он шел не торопясь по улицам Пизы, опираясь на изящную трость, когда навстречу ему пронесся открытый экипаж. Не таясь, в нем сидели рядышком граф Орлов и графиня Селинская, крепко взявшись за руки. Сергей мог видеть лишь несколько секунд их лица, но этого оказалось достаточно. Лицо Орлова поразило его. Оно пылало словно в горячке или от опьянения, глаза горели угольями, губы касались ушка графини, скрытого черной пружинкой волос. Что он ей шептал? Сергей почти испугался. Он остановился и стоял посреди улицы, как болван. Орлов… предатель? Но это невозможно! Или же… Юная женщина так прекрасна! Эти яркие косящие глаза… Сергею вдруг вспомнились рассказы старушки-нянюшки. «У Нюрки-то стряпухи глаз косый, не иначе колдунья… Вон как зыркает! Я вот тебе, касатик, быль расскажу…»