Княжья доля
Шрифт:
– Я рад, что ты понял, Слава, – продолжая улыбаться, откликнулся Константин и через несколько секунд то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес: – И что не обиделся.
– На обиженных воду возят, – ухмыльнулся Вячеслав и поинтересовался: – А чего ты за мной пешком ломанулся? Тем более с больной ногой. Ты же в возке сидел. Развернул бы лошадей и догнал бы сразу. Болит, поди, нога-то?
– Болит, – откликнулся Константин. – А насчет лошадей я чего-то и не подумал, – тут же, после недолгого размышления, он заметил: – Да и хорошо, наверное, что не подумал. Пешком-то я тебя хоть и не настиг, зато вернул. А сидя в возке, наоборот, догнать бы догнал, а вот воротить...
–
– Все-таки ты еще злишься, – грустно произнес Константин.
– Дурак ты, – вновь повернулся к нему Вячеслав. – Хоть и князь. Это я навык вырабатываю. Тренируюсь. Я ведь сказал, что ты прав во всем. А я балда.
– Стало быть, мы одного поля ягоды, – задумчиво подытожил Костя.
– Точно. Поэтому нам обязательно надо держаться вместе, – согласился с ним Славка. – Вдвоем-то мы любого умного обуем... княже. Извини, все время забываю еще про эту приставку. Но ничего, раз надо, значит, освоим. О, смотри, уже и костерок развели и варят что-то, сейчас и подкрепимся.
Вдали и впрямь уже завиднелась небольшая, но уютная полянка, на одном конце которой паслись стреноженные кони, а ближе к дальним деревьям, хоронясь в теньке, лежали двое дружинников. Епифан, прислонившись к стволу могучего дуба, что-то негромко с укоризной басил, обращаясь к Доброгневе, вовсю хлопотавшей у костра. Та его, судя по всему, не очень-то и слушала, то деловито помешивая в котле, висевшем над костром, огромной деревянной ложкой, то что-то говоря Марфушке.
Ласково и неторопливо, как и подобает детям солидных родителей, шелестели от ветерка крепенькие зеленые листочки могучих дубов, молчаливо окружавших полянку надежной безмолвной стражей. Близ них не рос даже кустарник, понимая, очевидно, всю нелепость такого соседства корявых заморышей с десятком великанов, бывших настороже и держащих свои суховатые ветви наготове, подобно мечам и копьям. Странно, но мысли у Константина с Вячеславом и здесь совпали, поскольку капитан тут же уважительно отметил, оглядев лесных богатырей:
– Ишь как застыли. В полной боевой готовности.
Однако едва Константин лег на войлок, который для него мигом расстелили близ разложенной на густой траве белой полотняной скатерти, и не успел он еще даже переодеться в новый наряд, заботливо извлеченный Епифаном откуда-то из самой глубины возка, как лесную идиллию прервали истошный крик и детский визг.
Константин завертел головой, пытаясь понять, откуда все это доносится, но вглядывался он в одну сторону, а его тезка, держащий за ухо грязного оборванного мальчишку лет тринадцати, появился с другой, аккурат из-за возка, на котором они только что подъехали с Вячеславом.
– Вот. – Он небрежно толкнул пацаненка так, что тот пролетел пару метров и, не в силах удержаться на ногах, растянулся плашмя во весь рост, чуть не въехав головой в княжеский каблук. – Приглядывал за нами в лесу, княже. Может, беглый, или и впрямь грибки в лесу сбирал, да заплутал. Хотя буравка [28] и нет при нем. А может, провидчик [29] у татей шатучих [30] . Тебе, княже, на них последнее времечко везет.
28
Буравок – кузовок, лукошко (ст.-слав.).
29
Провидчик –
30
Тати шатучие – разбойники (ст.-слав.).
– Да не похож он на татя, – неуверенно протянул Константин, внимательно разглядывая мальчишку, резво вскочившего на ноги и настороженно глядевшего на них. – А ну, отрок, поведай нам – кто ты, чьего роду-племени. Да всю правду чтоб и без утайки.
– А вы кто? – ответил вопросом на вопрос мальчонка.
– Ишь прыткой какой, – буркнул подошедший Епифан и строгим голосом, не терпящим возражений, потребовал: – Сказано тебе, говори, кто ты есть. А то мигом казнь учиним, и повиснешь вон на том суку, – стремянной, добрейшей души человек, даже указал заботливо, на какой именно дубовой ветке будет висеть мальчишка в случае вранья.
Тот внимательно посмотрел вслед за указующим перстом Епифановой руки и, вздохнув, робко поинтересовался:
– А если не поверите?
– А ты так говори, чтоб поверили, – уверенно заявил Епифан.
– Ну, значит, так, – мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и, наконец решившись, выпалил: – Зовут меня Мишей, Михаилом, ну еще Минькой. Родился я на Рязанщине. А по профессии я – изобретатель.
Вячеслав незаметно толкнул в бок Константина и сам присел на корточки, потому что ноги внезапно ослабели и перестали держать. Впрочем, тычок этот был лишним. Константин и сам насторожился, как только услышал, что хлопец имеет профессию – этого слова вообще не было в тогдашнем славянском словаре. Про изобретателя и вовсе говорить нечего.
– Чего? – недоуменно протянул Епифан. – Ты тут на тарабарском языке не балабонь. А ну, рассказывай, где живешь, какому боярину или князю служишь и чего по лесу бродишь один? Или не один? – протянул он угрожающе.
– Один-один, – закивал Минька испуганно – звероватый вид стремянного мог напугать кого угодно – и торопливо продолжил: – А к вам... по запаху пришел.
– Собака ты, что ли? – насмешливо хмыкнул один из дружинников.
– Есть хочется. Три дня ничего не ел, – смущенно потупился Минька, тут же с надеждой уставился на Константина и спросил: – А вы и правда князь? А какой?
– Константин я. Князь рязанский. Еще спрашивать будешь?
– А меня к себе возьмете на службу? Я много чего умею, правда. Я же оружейный изобретатель.
Константин вновь ощутил легкий тычок Вячеслава.
– Никак целый десант из двадцатого века выбросился? – удивленно шепнул тот князю.
– Ничего уже не понимаю, – отозвался Костя ошалело и через секунду махнул рукой: – Ладно. Быть посему. Может, и впрямь сгодишься. После поговорим. Дайте ему ложку, миску, да на руки слейте, пусть хоть умоется, а то как поросенок.
Доброгнева, жалостливо глядевшая на мальчишку, услышав княжеское решение, довольно заулыбалась и, с силой помешав здоровущей ложкой в котле, заявила весело:
– А у нас и уха уже подошла. В самый раз малец поспел, – и подмигнула ему ободряюще.
Тот благодарно улыбнулся ей и пошел умываться под присмотром Епифана.
В дальнейшем, уже после трапезы, когда небольшой караван тронулся дальше по лесной извилистой дорожке, Минька, сидевший в княжеском возке, несколько раз порывался заговорить, но дружинники, очевидно не до конца избавившиеся от подозрений в том, что мальчишка связан с лесными разбойниками, бдительно скакали рядом, прикрывая своего князя сразу с двух сторон, и Константин всякий раз останавливал пацана, не давая ему ляпнуть лишнего.