Князья веры. Кн. 1. Патриарх всея Руси
Шрифт:
Фёдор не видел Катерину. Да она выйдет за ним следом, и вместе будет молиться, и назовёт его братом во Христе, а он её — сестрою. И архангелы будут оберегать сие родство.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ЯВЛЕНИЕ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
Митрополит Казанский Гермоген в торжественном облачении, при сиянии свечей и лампад, с амвона Казанского Благовещенского собора читал проповедь. Перед ним плотной стеной стояло всё духовенство Казанской епархии и многие гости со всей Руси. Тут были епископы, архимандриты,
Было двадцать второе октября 1597 года, и в соборе шло большое ежегодное богослужение в знак явления Казанской Божьей Матери, Пресвятой Богородицы.
Каждый раз на это богослужение последними стругами приплывали гости из Москвы, Рязани, Владимира, Нижнего Новгорода и других святых мест земли русской. Гермоген особенно радовался ежегодному приезду в Казань Божьего старца, которого в миру знал князем Андреем Ивановичем Голицыным, а теперь он был иноком Иосифо-Волоколамского монастыря. Прибыл он вместе со своим другом да и любимым другом Гермогена — Петром Окуловым.
Много новостей привезли инок Дионисий и ведун Пётр, да пока некогда было слушать новости, надо гостей встречать, службу справлять. Среди почётных гостей были два рязанских воеводы: боярин Прокофий Ляпунов и боярин Григорий Сунбулов. А стояли они вблизи казанского воеводы боярина Михаила Салтыкова.
Святую икону Богородицы ещё ранним утром доставили из Богородицкого монастыря, куда её поместили на вечное житие. Сейчас она покоилась в алтаре на высоком пьедестале, освещённая семью седмицами фунтовых свечей и всеми обозреваемая.
Прихожане в восторге шептали: «Зрим, зрим, матушку Пресвятую Богородицу Одигитрию».
Богослужение в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы проходило пышно, торжественно. Вот зазвучала краткая похвальная песнь — глас Гермогена:
— Заступнице усердная, Мати Господа Вышнего, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о, Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и в скорбех и в болезнех, обременённых грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе...
Прихожане плакали чистосердечно и радостно, все взволнованные единым чувством любви к Пресвятой Деве Богородице.
И вот уже тропарь сменил кондак — краткое, как вздох, песнопение всей мощью тысячи голосов:
— Притецем, людие, к тихому сему и доброму пристанищу скорой Помошнице... Пречистая Богородица, предваряет на помощь и избавляет от великих бед и зол благонравныя и богобоящияся рабы Своя.
Кондак прозвучал, многоголосие ещё горним эхом перекатывалось под расписным куполом собора, и тут же мощно, упруго зазвучало Величание, снова в тысячу голосов, в полные груди, рождая единение: открой врата храма к испытаниям — и люди пойдут на муки, не прекратив пения.
— Величаем Тя, Пресвятая Дева, Богоизбранная Отроковице, и чтим образ Твой святый, имже точиши исцеления всем с верою притекающим!
Гермоген был неповторим: глаза сверкали, голос звучал чисто и мощно, каждое движение
Но вот Гермоген снова появился на амвоне, снова запел сладкогласно и боголепно. Его нестарческие зоркие глаза видели тысячи умилённых лиц, по которым текли слёзы радости приобщения к святому таинству богослужения. Гермоген знал, что сейчас происходит в душах людей. Они и правда готовы на любой подвиг во имя веры, во имя Божьей Матери, Иисуса Христа, во имя Великой Руси. Он, их пастырь, мог повести за собой в сечу и на штурм вражеских крепостей, в поход до самого Иерусалима.
Ещё задолго до торжественной литургии в тиши домашнего покоя Гермоген много размышлял о той связи пастыря и паствы, какая должна возникать от общей веры в Божественное предание. Думая о святой иконе Казанской Божьей Матери, он считал, что предание о ней взяло начало из той поры, когда ещё только родился Иисус Христос, когда появились Святые Апостолы — первые христиане.
Да, враги святых икон отрицают их святость, они отвергают предание Апостолов. Но Гермоген верил, что отрицающие понесут кару на суде Божьем, ибо само Святое Писание осуждает их за отвержение Священного предания и зовёт христиан именем Иисуса Христа удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно и не по преданию.
Гермоген считал, что в Святом Писании изложены все истины, необходимые для спасения людей, заложены священные действия при свершении святых таинств и правила церковного управления. «Без таинств, — утверждал Гермоген, — через которые преподносится христианам святая и спасающая благодать Божья, невозможно спасение, без Святого Духа, преподаваемого в таинстве миропомазания, невозможно понимание самого Святого Писания».
— Помните, братья и сёстры веры Христовой, если вы не прониклись благодатью Святого Духа через святые таинства, остановитесь, — предупреждал Гермоген с амвона.
Но прихожане прониклись благодатью Святого Духа и под песнопение покинули собор и крестным ходом потекли к месту, где несколько лет назад объявилась икона Божьей Матери.
Шествие возглавлял Гермоген, он шёл с крестом в руке, высокий, строгий, сам с ликом святого. Рядом с ним шёл игумен Богородицкого монастыря и нёс новоявленную икону Божьей Матери. За ними священнослужители несли хоругви и шла тысячная толпа горожан. Улицы Казани были запружены народом, большая часть которого были татары. Шествие вызвало у одних священный трепет, у других — настороженность. Но все они вместе с русскими мужиками и бабами провожали икону до места, где она явилась.
Гермогену было особенно отрадно исполнять торжественный обряд. Он — свидетель того события, когда в 1579 году от Рождества Христова, дня 23 июня произошло в Казани знаменательное событие. Тогда Гермоген был пресвитером Никольской церкви.
В тот год Казань по Божью допущению много пострадала от страшного пожара. Выгорели целые кварталы, слободы. А как сошёл пожар, в городе чуть не вспыхнула резня. Магометане видели гнев своего Бога за утверждение в их крае христианской веры и призывали в мечетях к очищению края от иноверцев. Но резни не случилось.