Кобра под подушкой
Шрифт:
– Зато в главном договорились, - сказала Лилиан, делая сандвичи. Победить общего врага.
– И надо сохранить наше согласие после победы, - Пимброк поднял рюмку.
– За взаимное доверие и искренность.
Осушив рюмку, Эймз повернулся к Мухину.
– Вы, русские, все-таки не верите нам. Я сужу об этом по разговорам с вашими офицерами на банкетах.
Мухин улыбнулся и развел руками.
– Вы делаете все, чтобы подорвать к себе доверие. Тянете со вторым фронтом. Все время находите отговорки. И самым откровенным образом проектируете создание барьера против нас в Европе. А некоторые англичане и американцы уже начали говорить о той войне, которая должна быть после этой.
Лилиан зажала уши.
– Не хочу слышать о войнах. Мы, женщины, страдаем от них больше мужчин, быстро стареем и теряем любимых людей.
– Иногда находим их...
– тихо сказал Пимброк.
Мухин и Эймз продолжали разговор в другом углу.
– Трумэн сказал: "Пусть русские и немцы как можно больше убивают друг друга", - говорил Мухин, размахивая руками.
– Откровеннее сказать нельзя. И этого мнения придерживаются некоторые ваши политики, генералы и дипломаты, к сожалению, их немало. Они мечтают о том, чтобы мы пришли к финишу еле живые, обескровленные.
Эймз усмехнулся.
– Чисто славянская черта - любовь к гиперболам. У вас болезненная мнительность.
– Мы, англичане, хорошо относимся к русским, - громко произнес Пимброк.
– Это так же верно, как то, что в этой рюмке шотландское виски.
Мухин кивнул головой.
– Простые англичане очень хорошо относятся к нам, так же как и мы к ним. Но не простые англичане...
– Хватит о политике, - простонала Лилиан и топнула ногой.
– Не забывайте, что среди вас сидит женщина. Несчастная женщина эпохи второй мировой войны, теряющая свою молодость под грохот канонад. Давайте танцевать.
Она завела патефон и потащила Мухина танцевать. Пимброк подошел к кровати, на которой были разбросаны номера иллюстрированных журналов американских, турецких и испанских. Взяв с подушки журнал, Пимброк стал перелистывать его. Вдруг он замер, приоткрыл рот, приблизил журнал к глазам, потом отставил его и тихо свистнул. Он сел на диван, закрыл рукой подпись под фотоснимком и толкнул Эймза локтем.
– Смотри, - шепнул он.
– Узнаешь?
– Знакомое лицо, - промычал Эймз...
– Эти глаза.
– Угадай, кто?
Эймз покрутил головой
– Где-то видел...
– Эскориал, - подсказал Пимброк.
– Гость из Германии.
– Мистер Би, - Эймз высоко поднял брови.
– Это он.
Пимброк снял руку с журнала - под фотоснимком, где фигурировал человек в шляпе с пером и в пальто с поднятым воротником, с длинным лицом и большим длинным носом, стояла подпись "Главнокомандующий германскими тайными силами". Это был последний фотопортрет начальника немецкой поенной разведки адмирала Канариса.
– Сколько раз мы видели его фото, - сказал Эймз, - но на них он, оказывается, совсем не похож на себя. Правда, он там везде был в форме, а не в штатском.
Пимброк щелкнул пальцем по портрету.
– Мог ли я думать, что это он... собственной персоной!
Эймз покачал головой.
– Невероятно, но факт.
Мухин и Лилиан кончили танцевать и пошли мыть посуду в ванную. Эймз бросил журнал на кровать. Лилиан крикнула из ванной:
– Полюбуйтесь новыми шедеврами из коллекции мистера Мухина.
На каминной полке лежали тряпичные куклы, соломенный крокодил и японский пес из папье-маше с красными и черными узорами на морде.
Лилиан принесла из ванной тарелки и блюдечки.
– Наш друг на днях познакомился с индусом - заклинателем змей, сообщила она.
– Был у него дома и попробовал поиграть на флейте перед живой змеей. И получилось блестяще - змея слушалась его.
Когда Мухин вышел из ванной, Эймз спросил его:
– А как вы познакомились с индусом?
– Очень просто. Зашел к Лилиан, она представила меня жене одного американского дипломата, а та повезла нас в Уолтемстоу к этому индусу.
– В общем, мистер Мухин выдержал экзамен.
– Лилиан сделала реверанс. Маэстро заклинатель.
Мухин почесал затылок.
– Остается только завести змею. И тогда устроим у меня сеанс заклинания.
Лилиан приготовила пунш, но распить его не удалось. Мухину позвонили из отдела печати Форин-оффиса и известили об экстренной пресс-конференции. Пимброк вызвался отвезти Мухина в своей машине, а Эймз пошел провожать Лилиан.
V
Пимброк валялся в своем номере на кровати, задрав ноги на спинку, и читал сборник избранных новелл о привидениях. Эймз, сидя на диване, рассматривал альбом рисунков Марка Шагала.
Вдруг загрохотали выстрелы, загудела сирена. Пимброк сел на кровати.
– Ого, давно не прилетали.
Эймз потушил свет и приподнял штору.
– Где-то далеко, ничего не видно.
Тревога оказалась кратковременной. После отбоя диктор объявил, что вражеские самолеты появились у Брайтона и, не долетев до Рединга, сбросили где попало бомбы и улетели обратно. Прошли те времена, когда они могли легко добираться до Лондона. Затем стали передавать ночные известия, но друзья не слушали.
В дверь постучали - судя по стуку чем-то металлическим.
– Кто?
– крикнул Пимброк.
– Я сплю.
Дверь открылась. На пороге стоял полковник Марло - в котелке, сюртуке и серых полосатых брюках. В петлице у него торчала орхидея, под мышкой трость с серебряным набалдашником. Пимброк и Эймз встали. Марло уселся в кресло, положил на пол котелок, швырнул туда белые перчатки и вытянул ноги.
Эймз налил ему в стакан содовой. Марло осушил стакан, попросил другой, затем выкурил сигару.