Кобылицы Диомеда
Шрифт:
Что может один-единственный мужчина поделать с четырьмя девушками? красноречиво всплеснула руками леди Кармайкл.
– И в самом деле - что?
– подал реплику Пуаро, и леди продолжала:
– Он мне рассказывал, что у него в полку дисциплина была железная, но с девочками это не проходит. В мое время все было по-другому. Полковник Сэндис, помнится, был таким солдафоном, что его бедным дочерям...
(Последовал долгий экскурс в испытания, выпавшие на долю девиц Сэндис, а также подруг юности леди Кармайкл.) Поймите меня правильно, - сказала леди Кармайкл, возвращаясь к семейству генерала, - я не имею ничего против его
Мягко говоря, малоприятный молодой человек, но денег у него, по всей видимости, куры не клюют. Приезжает сюда охотиться и устраивает вечеринки с размахом, но уж очень и очень странные.., если, конечно, верить всему, что о них говорят. Но я предпочитаю пропускать это все мимо ушей, потому что люди слишком злы. Они всегда готовы предполагать самое худшее. Мне вот недавно кто-то сказал, что все молодые девушки от природы склонны к алкоголю, и мне это огульное обвинение совсем не понравилось. Да и кричать о наркотиках при виде любого человека со странностями не менее глупо. Взять ту же миссис Ларкин. Хотя я ее и недолюбливаю, но убеждена, что она просто очень рассеянная, поэтому у нее такой отрешенный вид. Она близкая подруга вашего Энтони Хокера и, наверное, поэтому терпеть не может девиц Грант говорит, что они готовы мужчину живьем проглотить. Что ж, они, конечно, не прочь пофлиртовать, почему бы и нет? Это же так естественно. Все они, кстати, весьма хорошенькие.
Пуаро успел вставить вопрос.
– Миссис Ларкин? Послушайте, о ней не меня надо спрашивать. Как вообще сегодня можно сказать, кто есть кто? Говорят, она хорошо ездит верхом и сорит деньгами.
У ее мужа было какое-то дело в Лондоне. Он умер, так что она вдова. Она здесь не так давно, появилась сразу после Грантов. Я всегда считала ее...
Тут леди Кармайкл осеклась и замерла с открытым ртом, а глаза у нее чуть не вылезли из орбит. Наклонившись вперед, она игриво стукнула Пуаро по костяшкам пальцев ножом для разрезания книг, который держала в руке. Тот едва не взвыл от боли.
– Ну конечно!
– восторженно воскликнула достойная леди.
– Так вот почему вы здесь! Ах вы, гадкий обманщик, я требую рассказать мне все без утайки!
– Но что я должен вам рассказать?
Шаловливая леди вновь взмахнула ножичком, но на этот раз Пуаро успел убрать руку.
– Хватит морочить мне голову, Пуаро! Я же вижу, как у вас подергиваются усы. Вас явно привело сюда расследование какого-то преступления, и вы бесстыдно выуживаете у меня нужные вам сведения! Неужто это убийство? Кто у нас в последнее время умер? Только старая Луиза Гилмор, а ей было восемьдесят пять, и вдобавок она страдала от водянки. Вряд ли дело в ней. Бедный Лео Стэвертон сломал шею на охоте и теперь лежит в гипсе - тоже не то.
Наверное, это все-таки не убийство, а жаль. Крупных краж драгоценностей я в последнее время тоже что-то не припомню... Может быть, вы просто кого-то выслеживаете?
Неужто Берил Ларкин отравила мужа, а ее рассеянность - следствие постоянных угрызений совести?
– Сударыня, - воскликнул Пуаро, - помилосердствуйте!
–
– Сударыня, знакома вам античная культура?
– При чем тут античная культура?
– А вот при чем. Я следую примеру своего великого предшественника Геракла. Один из его подвигов - укрощение кобылиц Диомеда.
– Только не говорите мне, что вы приехали к нам сюда объезжать лошадей - в вашем-то возрасте и в ваших всегдашних лакированных ботинках! Думаю, вы и в седле-то никогда не сидели!
– Кобылицы - это символ, сударыня. Они были дикими и питались человечиной.
– Какая мерзость! Древние греки и римляне никогда не вызывали у меня особых симпатий. Не понимаю, почему священнослужители так любят цитировать древних: во-первых, невозможно понять, что они имеют в виду, во-вторых, сам предмет никак не вяжется с церковью.
Сплошное кровосмешение и все эти совсем раздетые статуи - я-то против них ничего не имею, но вы же знаете этих священников: их возмущает даже то, что девушки приходят в церковь без чулок... Минуточку, о чем это я говорила?
– Трудно сказать.
– Так вы, негодник, не желаете признаваться? Ну убила миссис Ларкин своего мужа или нет? А может быть, Энтони Хокер и есть бристольский убийца собственной персоной [4] ?
Леди Кармайкл с надеждой взглянула на Пуаро, но его лицо оставалось непроницаемым.
4
Имеется в виду Кевен Хоккинс, совершивший несколько убийств в период с 1946 по 1948 годы.
– Может быть, вы ищете фальшивомонетчиков?
– рассуждала леди Кармайкл.
– Я на днях встретила миссис Ларкин в банке, так она на моих глазах получала пятьдесят фунтов. Мне сразу показалось, что это чересчур. Хотя нет, если бы она была фальшивомонетчицей, все должно бы было быть наоборот - она бы вкладывала деньги, так ведь?
Послушайте, Пуаро, если вы будете вот так сидеть, нахохлившись, и молчать, я запущу в вас чем-нибудь тяжелым.
– Имейте терпение, - взмолился Пуаро.
"Эшли Лодж", обиталище генерала Гранта, не отличалось большими размерами. Дом стоял на склоне холма, при нем были отличные конюшни и беспорядочно раскинувшийся заброшенный сад.
Внутреннее убранство дома агент по продаже недвижимости описал бы словами "полностью обставленный". Будды в позе лотоса взирали на посетителя из всех щелей, на полу громоздились медные бенаресские подносы и столики. Процессии слоников украшали каминные доски, а на стенах висели замысловатые бронзовые безделушки.
Посреди этого индийского великолепия восседал в большом ветхом кресле генерал Грант. Его забинтованная нога покоилась на стуле.
– Подагра, - объяснил он.
– Никогда не страдали от подагры, мистер.., э-э... Пуаро? Ощущение не из приятных. А все мой отец. Он, а до него мой дед, только и делали, что пили портвейн, а я расплачиваюсь. Выпить хотите? Сделайте одолжение, позвоните в колокольчик.
Где там мой оболтус?
Вскоре пожаловал слуга в тюрбане. Генерал Грант назвал его Абдулом и велел принести виски с содовой. Когда приказ был выполнен, он налил гостю столь щедрую порцию, что тот запротестовал.