Код власти
Шрифт:
– Так говори? – в голосе адмирала Политова послышалось удивление.
– Лично.
Главком тяжело вздохнул, и Чебатурин улыбнулся, представив себе его недовольное лицо.
– До утра, как я понимаю, не ждет?
– К сожалению, нет.
Политов молчал секунды две.
– Нам кто-то еще нужен?
– Да, начальники разведывательного и особого отделов. Оба. Больше никто.
– Даже так? Однако… Добро, Сережа, жду тебя через пять минут, – Дмитрий Валерьевич первым разорвал связь.
Чебатурин обернулся к слышавшей весь их короткий разговор Лике:
– Малыш, ты б пока полежала, а? Думаю, полчасика у тебя есть, а вот потом, когда все завертится…
– Ну уж нет, – Лика решительно помотала головой, – если сейчас засну, то вы от меня уж точно ничего не добьетесь, разве что под гипнозом или после двойной дозы психостимуляторов. Ты иди, я пока оденусь и сварю себе кофе, а то меня от этого бульона уже тошнит. Иди, Сережка, иди…
– Проходи, присаживайся. – Адмирал указал Чебатурину на одно из кресел, стоявших в его личном кабинете возле стола для совещаний. Главком уже был, что называется, «при параде», разве что без кителя
Политов строго погрозил кошке пальцем:
– А ну займись ребенком, иначе получишь! Под трибунал у меня пойдешь, ксенобиологам в блок на опыты отдам, так и знай! Лентяйка.
Кошка несколько секунд укоризненно глядела на хозяина, затем коротко мяукнула и принялась вылизывать «ребенка». Чебатурин снова улыбнулся: несмотря на трогательное отношение к кошкам и чрезвычайно мягкую манеру общения с подчиненными, пожилой Главком Второй ударной группировки хорошо умел убеждать и славился весьма жестким и решительным характером. Взять хотя бы его обещание уйти в отставку в день подписания безоговорочной и полной капитуляции войск противника, и ни часом раньше – и это при том, что по возрасту ему уже почти десять лет положено было находиться на пенсии!
Убедившись, что его «распоряжение» выполняется, адмирал неспешно опустился в свое кресло, задумчиво побарабанил пальцами по поверхности стола и наконец кивнул Сергею Геннадиевичу:
– Так что за спешка, Сережа, что там у тебя стряслось? Когда ты в прошлый раз вытащил старика из койки, банкиры со своим, будь он трижды неладен, Золотым Легионом едва не расколошматили всю нашу группировку – надеюсь, сейчас все не настолько плохо? Не волнуйся, защита работает, так что можешь говорить смело.
– Может быть, подождем остальных? – неуверенно предложил Сергей Геннадиевич, однако адмирал лишь махнул рукой:
– За Ильей с Виктором я адъютанта послал, но прибудут они только через десять минут. Сначала я бы хотел узнать, что произошло, от тебя лично, понимаешь? Хотя бы вкратце, просто, чтобы я понял, как себя дальше вести. Ну а там уж, как говорится, по обстоятельствам.
Чебатурин, понимающе кивнув, буквально в нескольких предложениях изложил суть произошедшего и протянул адмиралу доставленный Ликой инфокристалл, предварительно высвободив его из универсального зажима. Дмитрий Валерьевич осторожно, будто бы тот мог разбиться от подобного движения, положил роум перед собой и медленно поднял взгляд. И Сергей Геннадиевич неожиданно понял, что Главком, едва ли не впервые в жизни, просто не знает, что сказать. Таким взволнованным и растерянным одновременно он Политова еще никогда не видел.
Молчал Главком с минуту, потом откашлялся, и его будто прорвало:
– Слушай, Чебатурин, неужели все это правда?! Неужели мы наконец причину этой проклятой войны узнаем?! С ума сойти, еще и этот – как там ты его назвал? – артефакт инопланетный… нда уж… эх, ладно, разберемся. Ну и где, хотел бы я знать, наши вездесущие особисты запропастились?! – неожиданно раздраженно спросил Главком, от волнения, видимо, позабыв, что сам отсрочил их приход. Впрочем, ждать долго не пришлось: пискнул зуммер, и адъютант доложил о прибытии вызванных офицеров. Главком разрешающе кивнул, и в кабинет вошли начальник флотской разведки Виктор Неустроев и начальник особого отдела Второй ударной Илья Неман. Оба подтянутые, в полной форме и с таким выражением лиц, будто вовсе не ложились спать и вообще понятия не имеют, что это такое. Офицеры коротко отрапортовались, после чего Политов буркнул «без чинов» и приглашающе указал рукой на свободные кресла. Когда все расселись, Дмитрий Валерьевич снова вызвал адъютанта, распорядившись относительно чая и кофе, и вопросительно взглянул на Чебатурина:
– Прошу вас, Сергей Геннадиевич! Думаю, вначале мы выслушаем вас и лишь затем приступим, гм, к просмотру материала и опросу… – адмирал замялся, будто не в силах подобрать подходящее определение, – непосредственных, гм, участников… ну, то есть, гм, участницы… Короче, Сергей Геннадиевич, начинай, прошу тебя!
Контр-адмирал кивнул и начал пересказывать все услышанное от Лики менее получаса тому назад. На память он никогда не жаловался, так что рассказ получался достаточно подробным, с множеством мелких деталей, касающихся не только ее приключений, но и похождений Лидки со товарищи – ему не хотелось, чтобы любимую женщину заставляли бессчетное множество раз повторять одно и то же. Хотя при этом он, конечно же, прекрасно понимал, что иначе все равно не будет: доставленные ею сведения были слишком важными. Слушали его молча, не задавая никаких вопросов, и прервались лишь один раз – когда адъютант внес поднос с крохотными чашечками кофе для офицеров и знаменитой пол-литровой чашкой чая для адмирала. Дмитрий Валерьевич кофе никогда не пил, считая его чрезвычайно вредным для организма напитком; алкоголя он, впрочем, тоже не употреблял – правда, совершенно по иной причине: «Я свою флотскую бочку рома еще в молодые годы опростал, теперь разве что за победу выпью!» Дождавшись, пока адъютант скроется за дверью и на настенной контрольной панельке загорится зеленый огонек, оповещавший о восстановлении защитного контура, Чебатурин продолжил. Затем настало время роум-кристалла, и на огромном, вполстены, голоэкране возникли какие-то джунгли. Судя по тому, что изображение постоянно прыгало вверх-вниз, можно было предположить, что съемка велась
Затем джунгли закончились, и на экране возникла абсолютно круглая каменная площадка метров тридцати или немногим более того в диаметре. И тут же наступила полная тишина, будто внезапно вырубили звук. Как оказалось, нет – неожиданно появившийся «закадровый» голос негромко выругался, озвучив то, что мгновением раньше удивило просматривавших фильм офицеров: «Странно, тишина просто мертвая, такое ощущение, будто все звуки – вообще все – остались там, за границей круга». Несколько секунд тишину нарушал лишь гулкий отзвук шагов, затем раздалось: «Это базальт, самый обыкновенный базальт, только гладкий и ровный, будто стекло… впечатление, словно он оплавлен, но фон в пределах нормы…» Изображение больше не «скакало» – человек целенаправленно снимал, удерживая камеру горизонтально и медленно поворачиваясь вокруг своей оси, и зрители смогли внимательно осмотреть странное место. Действительно, идеально ровная площадка, с округлым провалом примерно метрового диаметра по центру. Оператор тоже его заметил и подошел ближе; изображение изменило ракурс, наплывая на непонятный предмет, и стало ясно, что это вовсе никакой не провал, как показалось вначале, а вплавленный в камень диск какого-то темного металла, вовсе не отблескивающего в солнечном свете. Оба разведчика ошарашенно переглянулись, и, взглянув в их побледневшие напряженные лица, Чебатурин мысленно усмехнулся: да, нелегко вам придется, ребята! Ведь для него, обычного флотского офицера, все и так уже более-менее ясно – вот она, причина войны: неведомый артефакт Чужих, ради овладения которым МФК и затеяла всю эту галактическую заваруху! А вам теперь придется еще ой как покрутиться, разыскивая и сам артефакт, и всех, кто хоть как-то причастен к его находке! Впрочем, ладно, не будем отвлекаться, ведь просмотр еще не закончен…
Меж тем действие на экране становилось все более и более непонятным и интригующим. Мультисканер, не сумевший даже приблизительно определить материал странного диска, его непостижимое «всасывание» в окружающий камень, разговор с человеком по имени Зак, спуск на чудовищную, судя по ощущениям и негромким комментариям самого оператора, глубину, обнаружение гигантского зала, опутанного металлической «паутиной», и, наконец, находка того, определения чему офицеры придумать просто не могли…
На этом фильм закончился, однако, прежде чем пораженные увиденным зрители успели обменяться хоть какими-то комментариями, голоэкран ожил вновь. Это также оказалась запись, но снятая уже другой камерой, о чем свидетельствовали бегущие в углу экрана цифры отсчитывающего время таймера. Съемка велась внутри дома, все комнаты которого были оформлены в необычном, «под старину», стиле. Из звучащих за кадром комментариев стало ясно, что это дом некоего Ларри Черногорцева. Кто он такой, Чебатурин навскидку вспомнить не мог, хотя имя и показалось ему знакомым, но судя по тому, как снова быстро переглянулись Неман с Неустроевым, разведчикам его личность была хорошо известна. В доме шел обыск – в кадр то и дело попадали офицеры в военной форме Корпорации и какие-то штатские, которые, собственно, и занимались поисками. Что именно они ищут, понять было невозможно – оператор на этот счет никаких комментариев не давал, а попадавшие в объектив голокамеры люди в основном молчали, лишь изредка негромко обмениваясь короткими фразами. Обыск был «мягким» – никто не вываливал на пол вещи, ничего не ломал, не срывал настенные панели и не вскрывал полы: досматривающие, помогая себе многочисленными сканерами и датчиками излучений, быстро и профессионально изучали каждый предмет или деталь интерьера, каждый квадратный сантиметр поверхности. Все делалось так, чтобы хозяин дома даже не заподозрил, что в его жилище кто-то побывал. Сам оператор непосредственно в обыске не участвовал, неотступно следуя за несколькими «штатскими», потому зрители не видели цельной картины досмотра дома, довольствуясь двумя комнатами и коротким коридором между ними. А затем запись закончилась, и потемневший на миг голоэкран показал лицо офицера в звании полковника планетарных войск МФК. Контр-адмирал ощутил скользнувший по позвоночнику неприятный холодок: этого человека он знал более чем хорошо.
– Приветствую вас, господа офицеры! У меня очень мало времени, потому позвольте сразу перейти к делу. Понимаю, что в целом провалил свое задание, и теперь вы остаетесь без резидента в секторе, но я не мог поступить иначе, полагаю, теперь вы уже понимаете, почему. У меня попросту не было времени готовить операцию по своему «уходу», и пришлось действовать именно так. То, что вы только что увидели… Они охотились именно за этим – рискну назвать его артефактом некой инопланетной цивилизации; впрочем, вы наверняка пришли к тому же мнению. Так вот, я считаю, что и вся война была развязана именно из-за этого. Я лично участвовал в розыске и аресте Ларри Черногорцева – думаю, вы в курсе, кто это, – и в обыске его дома, который вы только что видели. Мне посчастливилось первым найти и спрятать сделанную им запись и уничтожить коммуникатор, предварительно скопировав координаты места, где она была сделана. Когда я просмотрел запись, то понял, что должен немедленно и любой ценой передать ее вам. Возможно, цена, которую я за это назначил, покажется слишком высокой, ведь вместе со мной рухнет и вся налаженная агентурная сеть, но другого выхода у меня нет. Тем более что, по моим данным, в руках противника уже находится один из подобных артефактов – увы, это все, что я знаю. К сожалению, больше мне не удалось выяснить никаких подробностей. Насчет Ларри не беспокойтесь – я в курсе результатов всех его допросов и сделаю так, чтобы он не успел сказать лишнего. Теперь главное – IPN-координаты планеты, где Черногорцев обнаружил артефакт, следующие: 730.53.89.HPSC.050.33.5–1.0822. Это было последнее сообщение агента «Рон-107». Конец связи…