Код власти
Шрифт:
Начальник разведотдела улыбнулся:
– Мы ведь тоже все предвоенные годы продолжали искать, Дмитрий Валерьевич! И буквально за несколько месяцев до начала войны наш научный отдел пришел к мнению, что за все годы космической экспансии человечество не получило ни одного достойного серьезного внимания подтверждения наличия инопланетного разума.
– И ведь совсем не ошиблись ваши научники, правда? Ну, разве только самую малость, – иронически хмыкнул Политов. – Ладно, демагогия все это. Нам сейчас дается, возможно, последний и единственный шанс все изменить, и нужно хорошо подумать, как его не упустить. Кстати, капитан, ты на мой вопрос насчет этой чудо-пещеры так и не ответил!
– Да что я могу ответить, Дмитрий Валерьевич? – вздохнул разведчик. – Если уж честно, я даже не совсем понял, что именно считать собственно артефактом – сам этот, гм, подземный комплекс – или ту штуку, что нашел внутри Черногорцев? Вот сейчас придут наши герои-соучастники, может, тогда что прояснится? Вы позволите выйти, хочу кое-кому из моих спецов сыграть, так сказать, раннюю побудку?..
– Отсюда свою побудку бей! – голосом, не терпящим возражений, отрезал адмирал, кивая на собственный коммуникационный терминал. – Не мне тебя учить, Виктор, но ты, надеюсь, понимаешь, что лишние посвященные нам сейчас ни к чему. Вполне достаточно, что о нашей находке знаем мы четверо – ну и наши, как Илья выразился, «фигуранты», конечно.
– Дмитрий Валерьевич, неужели вы серьезно?! – слегка опешил разведчик. – Во-первых, это люди, которым я полностью доверяю и за которых готов лично поручиться, а во-вторых, я вовсе не собираюсь посвящать их ни в какие подробности. Они никогда не узнают ни о Лике, ни о том, что у нас есть координаты месторасположения объекта, – мне просто необходим полный анализ записи, поминутный, а если потребуется, то и посекундный. А понадобится, то и разбитый на десятые доли секунды! Аутентичность самой записи, характеристики голокамеры, тип коммуникатора, условия освещения во время съемки, точное расстояние до снимаемых объектов… да мало ли! И, естественно, никаких контактов с коллегами до завершения нашей будущей операции, а возможно, и после… – Неустроев осекся, наткнувшись на взгляд Политова – адмирал смотрел на начальника разведотдела с неприкрытой иронией:
– Господин капитан первого ранга, ну что вы, право! Разве я вас в чем-то подозреваю? Перестань, Виктор, мы сколько лет знакомы? Старикам иногда положено брюзжать на подчиненных… хотя, конечно, какой ты мне, в сущности, подчиненный? Давай, вызывай своих спецов, все равно спать никому из нас сегодня уж не придется. Сергей Геннадиевич, – неожиданно обратился он к своему начштаба, – а ты-то чего молчишь? Ты, Сережа, за Лику свою не переживай, ничего с ней теперь не случится, она у нас нынче герой, так что готовь представление на внеочередное звание… и рапорт о комиссовании в связи с изменившимся семейным положением. Хватит ей в войнушки играть и боеготовность моих офицеров подрывать. А сам не напишешь, извини, лично ее на гражданку выгоню… с правом находиться в расположении штаба Второй ударной до окончания боевых действий, ясное дело! – подмигнув не ожидавшему подобного поворота контр-адмиралу, Политов встал из-за стола и присел на оккупированный кошкой, под боком которой тихонько посапывал вылизанный и насосавшийся материнского молока котенок, диван: – Ну что, Маркиза, взялась за ум, как я погляжу? Вот и правильно, вот и хорошо. Только ты уж смотри, о том, что нынче слышала да видела, никому. А то ведь сама понимаешь, с каперангом Неманом дело иметь – себе дороже! – Дмитрий Валерьевич рассмеялся собственной шутке и кивнул замершему в нерешительности каперангу. – Давай, Виктор, давай, действуй. Времени и в самом деле мало.
Лика, Данила и Лидка расселись по предложенным им креслам. Никто из них до сего момента не бывал в апартаментах Главкома, и оттого все они, даже непробиваемый диверсант, ощущали некоторую скованность. Проще всего было, пожалуй, старшей Бачининой, которая, во-первых, лично знала адмирала Политова, а во-вторых, общаясь с Чебатуриным, частенько бывала там, куда ее товарищам путь был однозначно заказан. Впрочем, и Баков с Лидкой особенно не робели: старшего сержанта по определению было трудно чем-то смутить, а Лидке, едва успевшей задремать прямо в медблоке, было уже попросту все равно, где и с какой целью она находится. Первым делом их напоили крепчайшим кофе. Лика принюхалась, уловила тонкий аромат: напиток был весьма недурного качества, но… сколько же можно?! И у Сергея в каюте, и здесь. Скосив глаза на сестру, она улыбнулась: младшая тоже косилась на чашку весьма подозрительно. После краткого инструктажа, проведенного главой контрразведки («Мы знаем, насколько вы устали, но после просмотра фильма вы поймете, отчего мы так спешим»), им включили запись. Кроме молодых людей в кабинете находился лишь Главком со своим начштаба и «кап-раз» Неман. Неустроев, поприветствовав при входе Данилу, которого, как оказалось, знал лично, убежал по своим делам, пообещав вернуться через час вместе со специалистами и какой-то необходимой аппаратурой.
Чебатурин издалека наблюдал за «героями», как их окрестил Неман. Запись все смотрели совершенно по-разному. Лика, имевшая к ней самое прямое отношение, – широко раскрыв покрасневшие от усталости глаза и буквально затаив дыхание; Данила, наоборот, совершенно спокойно, будто очередной учебный фильм – и в то же время ни у кого из присутствующих не возникало сомнения, что он замечает даже самую мельчайшую подробность. Лидка же смотрела фильм с таким выражением, с каким школьницы-восьмиклассницы смотрят первый в их жизни «взрослый» фильм: подавшись в кресле вперед, упершись руками в колени и комментируя увиденное себе под нос, чем вызывала на непроницаемом лице контр-адмирала едва заметную улыбку. Надо же, а всего несколько минут назад девушка выглядела такой сонной и безразличной ко всему, что Сергей Геннадиевич даже усомнился, стоило ли вообще вызывать ее на просмотр!
Сказать, что Лика была поражена разворачивающимся на экране действием, – значит не сказать ничего. Нет, она, конечно, знала, что доставленная ею запись содержит совершенно особую информацию, и помнила слова разведчика о том, что все происходящее связано с некой инопланетной цивилизацией, но одно дело слышать, и совсем другое – убедиться, что все это правда. Да и последовавшие за бегством из лагеря события, признаться, порядком притупили ощущение тайны, заставили ее разум свыкнуться с полученным знанием: ну инопланетяне, ну и что с того? Мало ли, может, «офицер Генри» ошибся, может, сделал неправильный вывод из полученных сведений? Девушка неожиданно вспомнила, как когда-то яростно спорила с сестрой, искренне верящей, что человечество не одиноко во Вселенной, доказывая Лидке, что, будь это так, они уже давно нашли бы хоть какие-то подтверждения этому. Получается, они нашли-таки эти самые подтверждения?! Правда, нашли их не они, а противник, но сам факт… Лика несколько раз глубоко вздохнула, буквально хлебнула воздуха, вдруг обнаружив, что от удивления просто забывала дышать.
Разговор с Заком Закхадером тоже оказался записанным, и на этот раз Лика уже не смогла сдержаться:
– Так это же Ларри, Ларри Черногорцев! Тот самый «черный археолог», допросы которого я и переводила! Получается, это именно он обнаружил… вот это, – определения «вот этому» у нее не нашлось, – поэтому его и взяли, поэтому и допрашивали, и пичкали БП, поэтому и… – она хотела сказать «убили», однако, вспомнив, при каких обстоятельствах это произошло, промолчала, с трудом проглотив возникший в горле комок.
– Э… все в порядке? – Чебатурин, пристально наблюдавший за невестой, заметил ее состояние, но не знал, как к ней обратиться: ставшее уже привычным «Ликуся» звучало слишком интимно, а другого обращения в голову отчего-то не приходило. Девушка молча кивнула, больше не проронив ни слова. А действие на экране шло своим чередом, и Ларри, найдя способ воспользоваться инопланетным «лифтом», спускался вниз, чтобы несколькими минутами позже обнаружить таинственный «алтарь» и лежащий рядом с ним крист…
«Нет, этого не может быть! – полыхнуло в мозгу у Лидки. – Ведь это же…»
– Стойте, остановите, господин контр-адмирал, стоп! – закричала она, обращаясь к Чебатурину, как к единственному более-менее ей знакомому.
Сергей Геннадиевич послушно остановил воспроизведение, вопросительно взглянув на младшую Бачинину. Лика вздрогнула, а Неман, мгновенно напрягшийся, словно готовящийся к броску тигр, резко обернулся к ней. Совершенно спокойными остались лишь Главком, сидящий на диванчике рядом со своей кошкой, даже не удосужившейся раскрыть глаза, да сержант Баков.