Кодекс хореканца: успешная карьера в 50 шотах
Шрифт:
Размножив свою биографию в нескольких десятках экземпляров, я элегантно оделся и стал ждать звонка, как ждут его начинающие актеры, мечтающие получить свою первую эпизодическую роль в кино. И вот в моей комнате раздался телефонный звонок. Меня пригласили на собеседование в «Хилтон», где в лобби-баре освободилось место помощника. Что ж, неплохое начало, сулящее хороший опыт, думал я, сидя на верхнем этаже красного даблдеккера. На полпути моя старенькая Nokia зазвонила именем Фредди. Я обмер и не сразу ответил на звонок. Фредди очень спокойно и как бы между делом спросил меня, не могу ли я подъехать на собеседование к бар-менеджеру Алексу. Я даже не стал узнавать «когда?», а крикнув «Еду!», выскочил из автобуса и побежал, нет, помчался, в сторону бара Avenue. Потом на собеседовании я нагло и вдохновенно врал Алексу про мифический опыт работы в баре. Я был так убедителен, что поверил сам себе. А в то, что случилось потом, поверил не сразу. Меня приняли
Когда я уходил из Starbucks, мне разрешили взять на память зеленый фартук. Я иногда надеваю его, чтобы подпитаться аурой тех вдохновляющих и бодрящих как кофе дней.
В «Хилтоне» мне поработать так и не довелось. Но я и им благодарен за звонок-шанс.
Напрасно я боялся тогда, что тот прекрасный сон, охвативший меня в баре Avenue, развеется и карета превратится в тыкву. Барное искусство и по сей день завораживает меня. Наваждение не рассеялось и чувства мои не притупились, потому что настоящая любовь живет гораздо дольше, чем предрек любитель эпатажа Бегбедер.
С понедельника начиналась моя новая жизнь…
Лонг дринк № 3 ИНИЦИАЦИЯ
«А теперь мы въезжаем с вами в самый престижный район Лондона – Сент-Джеймс. Начиная с XVII века он всегда притягивал британскую аристократию, став местом роскошных резиденций, таких как Мальборо-хаус, Ланкастер-хаус, Кларенс-хаус. Название района берет начало от больницы для прокаженных, располагавшейся на месте Сент-Джеймсского дворца в XII веке. Молодой человек с шейкером, вы мне мешаете! Что? Хотите провести экскурсию вместо меня? Ну, знаете?! Покиньте автобус!»
Жизнь высадила меня очень удачно и очень вовремя. Там, где я оказался не только на своем месте, но и в том месте, где люди за столиками ресторанов и барными стойками вершили судьбы мира, где ворочали миллионами, не отрываясь от коктейлей, где респектабельность, элегантность и галантность были данностью, а не поводом для комплимента. Действительно, по иронии судьбы, Сент-Джеймс начался с лепрозория, места для неприкасаемых, а в итоге стал ареалом избранных, местом для неприкосновенных. Я и впрямь был бы не прочь устроить вам экскурсию по «Клубланду», как называют Сент-Джеймс из-за наибольшего числа клубов на душу населения. Нет, вы подумали не про те клубы. Я не про КВН и не про дешевые злачные места. Здесь базируются клубы в самом высоком смысле слова, историческом и благородном.
Туман элитарности, которым пропитано это место, завораживает, но испить Сент-Джеймс дано не каждому. Пусть всю округу можно обойти минут за сорок, вам никогда не познать ее полностью. Многие места не случайно прозваны масонскими ложами – они не только засекречены, но и вход в них «только для членов клуба». Членство в некоторых из них можно получить исключительно по праву наследования, хоть ты тресни. Собственно, все здесь пропитано клубным духом и клубами сигарного дыма. В Сент-Джеймсе абсолютно все хочется описывать в превосходной степени, потому что здесь живут и отдыхают те, кто во многом превосходят других. Здесь все сплошь джентльмены и титулованные особы. Здесь самое большое число витрин с королевскими патентами, то есть заведений-поставщиков двора Ее Величества. Здесь каждая деталь кажется произведением ручной работы, созданным по индивидуальному заказу, и все дышит роскошью, фешенебельностью и шиком. Кому как не мне, чрезвычайному и полномочному послу куриных крылышек, министру бигмаков и почетному профессору бумажных кофейных фильтров, было прописаться здесь, среди потомственных лордов, политиков и банкиров. Ну а почему бы и нет, ведь у меня тоже безупречная родословная?
Шот № 10 Puttin’ on the Ritz
Не спешите ставить мне диагноз парвеню или нувориша. Туда, куда иным путь заказан, я каждый день ходил как на работу. Потому что это и была моя работа, а не праздное времяпрепровождение. Хотя и приходил я в бар Avenue как на праздник.
Ну мог ли я представить, что меня ждет столь блестящая карьера, столь прорывной скачок от прилавка фастфуда до барной стойки великосветского салона? Я, Рустамбек из Душанбе, схлопотавший в пятом классе двойку за поведение, попал в круг выпускников Итона и Вестминстера, чьим кредо была элегантная утонченность и респектабельность. И все это было не заученным, а врожденным. С тех пор я очень легко опознаю мнимых и подлинных аристократов. Дурновкусные понты и выпендреж не имеют ничего общего с аристократическими чопорностью, невозмутимостью и умением держать себя. Джентльмену присущи умеренность и чувство уместности, а не вот это вот все… инстаграмно-фейсбучное торжище кичливости и спеси. Раз уловив разницу между подлинником и имитацией, вам уже не захочется смотреть на пусть искусную, но подделку.
Вам покажется странным, но
Мой экспресс, следовавший по Хорекании с остановками в пунктах KFС, McDonald’s, Starbucks и вот теперь Avenue, открыл мне любопытный парадокс: в процессе обучения (а он должен быть непрестанным) мы одновременно подвергаемся огранке (так алмаз превращается в бриллиант) и расширяем собственные границы. Ну разве не ловко устроено, а? Наверное, эти рассуждалки возникли оттого, что в Avenue я почувствовал себя вундеркиндом, которого из начальной школы перевели сразу в старшие классы. Так в компьютерной игре мы порой попав на счастливую клетку, перескакиваем несколько уровней и получаем мощный апгрейд. Именно так со мной и случилось. Я быстро освоил классические рецепты коктейлей и вполне уверенно стал работать в сервис-баре ресторана, за так называемой бесконтактной стойкой. Для несведущих поясню, что «бесконтактность» не имеет ничего общего с тантрическим сексом, это просто формат работы, при котором заказы поступали ко мне через официанта, а не напрямую от посетителя. Но мне нравится ход ваших мыслей…
Пусть от контактов с гостями я был дистанцирован, но с местом своей новой работы я достиг полного контакта. Мой энтузиазм и страстность к бартендингу не могли остаться незамеченными. Скорость и качество моей работы в сочетании с драйвом, неизменно сопутствовавшим мне, позволили быстро обойти всех своих предшественников, включая Фредди. Я заслужил неформальное звание лучшего новобранца. Генеральный директор и Алекс нахваливали меня, и я внутренне выдохнул, поняв, что видимо я все делаю правильно и по праву занимаю свое место в Avenue. Осознав это, я напрягся вновь и с удвоенной силой, почувствовав груз возложенных ожиданий. Я не мог позволить себе подвести людей, которые дали мне такой шанс, не мог обмануть их доверие и веру в меня. Но гораздо острее в то время я ощутил чувство личной ответственности перед самим собой. С тех пор оно и сопровождает меня повсюду. Ошибки, конечно, случаются, но люди забывают их быстрее, чем мы сами. Быстрее прощают их нам. Есть повод расслабиться и сбавить обороты, не так ли? Не так! Это ловушка, в которую главное не угодить, всегда помня, что малейшая халатность или небрежность расшатывают не только наше мастерство, но и нас самих.
Мы ставим себе высокие планки, стремимся к ним изо дня в день и изо всех сил, но порой воткнув свой флаг на новой высоте, ложимся под ним и начинаем курить бамбук. В этот момент вершина под нами начинает таять, и мы оседаем вместе с ней. В общем, прав был любитель «жженки» (это такой пунш на основе рома), говоря «хвалу и клевету приемли равнодушно». Отвечать на них нужно спокойно и коротко – отлично выполненной работой.
Период работы в Avenue – время моей жизни, отличающееся особой эстетикой. Королевский парк, аукционный дом Christie’s, отель Ritz и штаб-квартира всемирно известного еженедельника The Economist – вот лишь некоторые приметы местности, в которую меня занесло. Вознесло, если точнее. Ведущие мировые компании и банки, престижные галереи и дорогие антикварные магазины были прописаны в здешних краях, что обеспечивало бесперебойный поток влиятельных гостей из мира политики, финансов, искусства и шоу-бизнеса. Каждый день Avenue распахивал, а точнее, приоткрывал свои двери ровно в полдень, и до самого закрытия он был заполнен цветом английской публики, обращение к которой «леди и джентльмены» не было натяжкой. Солидные, состоятельные, благородные представители лучших семейств королевства и я, чувствовавший себя среди них как в кино. Причем массовкой в нем были они, а не я. «Эк его занесло», – подумали вы. Нет-нет, у меня не выросла корона, а мадлер не превратился в скипетр, но я до сих пор уверен, что весь этот блеск, престиж и утонченность – все это было подстроено судьбой для меня.