Кодекс хореканца: успешная карьера в 50 шотах
Шрифт:
«И звезда с звездою говорит», – вертелись у меня в голове строчки поэта, но не потому, что я зазвездился, говоря со звездой восходящей. Просто я снова вернулся на Прайд-стрит, где воочию наблюдал, как говорили друг с другом звезды хореканского небосклона. Не поняли? Сейчас поймете. Включаю GPS.
На противоположной от KFC стороне улицы помимо королевской почты располагалось еще одно заведение, посылающее прохожим невидимые письма счастья. Это был всемирный символ фастфуда, где полноводные реки газировки омывали берега бургеров всех мастей. Вы угадаете это слово с первой же буквы, которая и стала его символом. Это он – великий и ужасный (по своим масштабам) McDonald's. Кстати, секрет его успешнейшего логотипа, одним своим видом пробуждающего аппетит, как говорят психологи, не только в правильном подборе цветов и лаконичности, но и в том,
В бытность работы в KFC я, правда, не углублялся в таинства символов и знаков. Был юнгой и был юн, и было как-то не до того, ведь рассиживаться на месте не приходилось. Тем не менее, благодаря присущей мне любознательности я очень быстро нашел себе профессиональное хобби – слежку. Все это было задолго до британских шпионских игр, ставших столь популярными в новостных сводках. Да, сознаюсь, я шпионил за невидимыми переговорами двух гигантов фастфуда. Я дешифровал секретные сообщения, которыми обменивались KFC и McDonald's друг с другом. И это было невероятно увлекательно!
Стоило адептам Рональда вывесить на витрине рекламу чизбургера с новым сортом сыра или постер с изображением меню завтраков, как офицеры Сандерса незамедлительно отвечали шквальной рекламой новой вариации Зингера. Рональд не собирался сдавать позиции, и вот уже посетитель обнаруживал в обеде с бигмаком увеличенную порцию картофеля фри за ту же цену. Шпионы Сандерса занимали выжидательную позицию, чтобы затем нанести мощный ответный удар – вместо одного соуса, полагавшегося к крылышкам, вручать гостю аж три.
В этой непрестанной борьбе, которая будет длиться до восстания машин, не было и нет проигравших. Пока Макдональд и Сандерс сходились в клинче, они на самом деле постоянно совершенствовались. Борясь друг с другом и за посетителей, они становились только лучше. Ассортимент меню расширялся, за качеством следили так, словно каждый день ожидался визит контрольной инспекции, рекламные механизмы работали и усложнялись как часы. Все это происходило на моих глазах, а я всегда отличался зоркостью. Невидимые глазу простого, вечно спешащего гостя мелочи не ускользали из моего поля зрения. То, как бумажные полотенца в туалете становились чуть мягче, или то, как на 3 миллиметра приятно пополнела коробка для зингера – все это подмечал, конечно, не только я, но и Генеральные штабы закадычных врагов-конкурентов. Одни меняли сушилки для рук, другие начинали класть больше салфеток, упаковывая заказ навынос. Я был счастлив, что оказался в эпицентре этой партизанской войны, развернувшейся на Прайд-стрит. Словно бы боги Хорекании нарочно поставили эти два заведения друг напротив друга (или враг врага), чтобы явить передо мной созидательную силу конкуренции, способствующую не уничтожению, а развитию.
«Есть упоение в бою», и я просто не мог оставаться в стороне, искренне симпатизируя то одной стороне, то другой. Я начал думать о том, как было бы здорово сражаться за обе победоносные армии, получив тем самым в два раза больше опыта. Разумеется, во мне говорила хореканская чума, но речи ее были слаще, чем десерт месяца.
Однажды, заслушавшись своим внутренним голосом, я совершил обратный путь из пункта Б в пункт А, то есть из KFC в McDonald's. Действовал я по уже проверенному сценарию, но на этот раз, сэкономив на обеде, просто попросил позвать менеджера.
Так начался новый период моей жизни на повышенных скоростях. Я был как тот слуга двух господ – три дня проводя среди зингеров, а другие три – среди бигмаков. Раздвоения личности у меня не случилось, но некоторые гости, наведывавшиеся время от времени в оба заведения, испытывали когнитивный диссонанс, видя меня то тут, то там. Иногда приходилось
Как в детской головоломке, в которой нужно находить отличия между схожими лишь на первый взгляд картинками, я постоянно сличал и сравнивал KFC и McDonald's. Не то что бы обслуживание в KFC уступало по уровню Маку, но в штабе Рональда мне импонировало чувство скорости на всех этапах. Отдача заказа и ротация продукта, привязанная к системе изготовления, иными словами, эта система внутри системы меня завораживала. Механизм McDonald's не уступает в точности и сложности швейцарским часам, и мне странно, что его создатель не удостоился нобелевки по экономике.
Именно McDonald's научил меня системному подходу и мышлению, которые впоследствии помогли и помогают выстраивать дело, что называется, от печки, с нуля. Но когда фастфуд проник в мои сновидения и по ночам мне стали мерещиться бои без правил между бигмаком и куриными крылышками, я понял что нужно притормозить. Кетчуп проливался по обе стороны ринга как в кровавом боевике, а я как рефери должен был решить, кому присудить победу. Настало время определиться, и я выбрал KFC, посвятив высвободившееся время учебе. Все-таки тот первый зингер, как первая любовь, не мог покинуть мое сердце.
Армейский опыт в сетях шустрого питания до сих пор служит для меня неиссякаемой почвой для баек и юмора. Но шутки лишь приятная облатка для важных уроков, которые я выучил за время службы, или, лучше сказать, служения фастфуду, которое обеспечило мне дальнейший fast track на просторах Хорекании. Именно там я понял, что даже в жесткой системной дисциплине, сравнимой с израильским МОССАДом, всегда есть место индивидуальности и креативу. Этот опыт работы-учебы обострил мою хватку, развил чуткость к людям и к внутреннему голосу, научил не бояться задавать вопросы и совершать выбор. Выбор – то, чем наделили человека высшие силы. Каждый день мы попадаем в пространство вариантов, в котором каждый наш взгляд, жест, слово – результат выбора, сознаем мы это или нет. Я свой выбор сделал раз и навсегда. И ни минуты не пожалел ни о нем, ни себя. «Общепит?» – пренебрежительно и высокомерно спросит кто-то, кто, видимо, питается воздухом и солнечными лучами. «Общепит!» – уверенно отвечу я, зная цену и ценя хлеб насущный. И пусть не им одним сыт человек, именно еда – это то, что дает нам жизнь. А уж чем ее наполнить – выбор за вами.
Шот № 8 Кофе, кофе или… кофе?
Выбор, конечно, благо, но когда перед тобой слишком много вариантов, то начинаешь видеть в собственном отражении черты безвременно погибшего Буриданова осла. Ну уж нет. Вычеркиваем. Поскольку Рустамбек переводится с персидского как богатырь, то мне ближе образ витязя на распутье. Так-то лучше…
Итак, освоившись в сфере фастфуда, я оказался на перекрестке, где расходились «сто пятьсот» разных дорог и тропинок. Мой внутренний навигатор не давал точных маршрутов и путей объезда, потому что не знал пункт назначения. Не знал его и я. Началась мучительная пора бессонницы. Я понимал, что хочу развиваться в Хорекании, но финальная точка, к достижению которой я должен был стремиться, оставалась мне неизвестной. Мне не удавалось внятно сформулировать ответ на сакраментальный вопрос рекрутеров: «Кем вы видите себя через 5 лет?» Я определил сферу, понимал направление (только вперед!), но что дальше и куда грести, решить не мог. Внутри вскипало «мы хотим перемен», но не было никакой конкретики, кроме закваски из надежд и амбиций. Очень неприятное чувство, я вам доложу, мотаться по Лондону как угорелый, не зная, куда и зачем идешь и чего ищешь. Это как самолет, которому не дают посадку, и он бессмысленно кружит над аэропортом, сжигая топливо. «Успокойся!» – шептал внутренний голос, но реакция на него была примерно такая, как на человека, который советует вам не волноваться. Это бесило, но в конце концов я понял, что это действительно единственный способ сконцентрироваться и здраво рассудить, что делать дальше.