Кодекс жизнетворца
Шрифт:
– Никогда о них не слышала, но, кажется, это важные шишки, - сказала Кларисса.
– Замечательно. А что еще?
Торинг неожиданно откинулся и покачал головой.
– Даже это я не должен был говорить. Больше ничего не могу сказать, Кларисса... но теперь отвяжитесь от меня, пожалуйста.
– Никогда бы не подумала... Должно быть, у вас и правда много забот.
– Я вам все время пытаюсь это сказать.
– Ну, хорошо, я поняла. Не волнуйтесь, я никому не расскажу. Знаете, я всегда хотела быть шпионом, агентом ЦРУ или что-нибудь такое. У меня получилось бы. А вы... у вас есть такие люди?
– Кларисса с надеждой посмотрела на Торинга.
– А? О, нет, боюсь, что нет.
– Плохо. Ну, может, вы хотите передать тайное сообщение руководителю связи или что-то такое? Дайте мне знать.
– Что? А, да, конечно. Если что-нибудь понадобится, я вам позвоню.
– Хорошо. Наверно, мне пора уходить.
– Кларисса встала и осторожно пошла к двери. Чуть приоткрыла ее, выглянула, затем через плечо оглянулась на Торинга.
– Просите, что беспокоила вас своей чепухой.
– О, ничего. У нас это часто бывает... но вы никому не рассказывайте, понятно?
– Конечно.
– Кларисса кивнула, сделала большим и указательным пальцами знак О и исчезла. Торинг, не веря своим глазам, долго смотрел на дверь. Потом замигал, возвращаясь к реальности, покачал головой и снова занялся бумагами на столе.
– Данные о количестве горючего на борту, запасы химического горючего на случай неожиданностей, шкала дальности на экранах радаров - все это говорит о значительно большем расстоянии, чем до Марса, - говорила Тельма остальным членам команды, которые проводили совещание в тесной каюте Замбендорфа, Веста, Абакяна и Феллбурга. Тельма указала на фотографию, лежащую среди других бумаг на столе.
– Полетное расписание Кемпбелла также указывает на длительность в три месяца, а не в пятьдесят дней.
– Я по-прежнему считаю, что возможны астероиды, - сказал Дрю Вест с одной из верхних коек.
– В последние годы много говорилось о нашей уязвимости из-за нехватки стратегических минералов. В сущности, об этом говорят с конца столетия.
Несколько секунд длилось молчание. Потом Джо Феллбург скорчил гримасу.
– Слишком многое не укладывается, - сказал он.
– К чему вся эта таинственность? И военные?
– Защита наших внешних интересов, - ответил Абакян. Он сидел на полу спиной к двери.
– От кого?
– Ну, только от Советов, - сказал Вест.
– В астероидах?
– Кларисса вопросительно посмотрела на Тельму и Феллбурга.
– А у них есть что-нибудь равное "Ориону"?
Феллбург покачал головой.
– Еще нет. Они сосредоточились на околоземных работах. А японцы больше интересуются Меркурием и Венерой.
– Советы разработали атомный двигатель, как часть своей марсианской программы, - сказала Тельма.
– Но если бы у них было что-то такого масштаба, как "Орион", мы бы об этом знали.
Кларисса кивнула, словно это подтверждало ее мысли.
– К тому же Лехерни и Жиро никак не укладываются, - сказала она. Лехерни был постоянным председателем комиссии по иностранным делам и одно время работал американским послом в Бразилии; Жиро - член французского кабинета министров. Такие парни не возглавляют исследовательские экспедиции.
В каюте снова наступила тишина. Все смотрели друг на друга. Никаких новых предложений не поступало. Наконец Замбендорф встал, переступил через ноги Абакяна, чтобы налить себе кофе у раковины умывальника. Помешал ложечкой сахар и повернулся лицом к остальным.
– Значит, все должно быть, как я говорил, - сказал он.
– Никакая другая гипотеза не объясняет все факты. Низкая сила тяжести, низкие температуры, много льда... Спутник одной из внешних планет.
– И не только обладающий атмосферой, но с высоким давлением, сказала Тельма, кивнув.
Феллбург несколько секунд тер нос указательным и большим пальцами, потом тоже медленно кивнул.
– Вряд ли мы ошибаемся... И знаете что еще? Два года назад была европейская экспедиция. Сообщалось, что все спускаемые аппараты перестали действовать на поверхности. Мне всегда эта история казалась очень странной.
Абакян поднял голову и посмотрел по сторонам.
– Из всего этого следует - Титан. Согласны?
– По крайней мере он наиболее вероятен, - сказал Замбендорф.
– Но по-моему более интересный вопрос - зачем?
Зачем западные державы готовят большую экспедицию, набирают в нее ученых самых разных специальностей и экспертов во многих областях, обеспечивают военной защитой от - все на это указывает - от Советов? Почему возглавляют эту экспедицию известные политики, искушенные в международных делах и дипломатии? И почему - вероятно, это самый главный вопрос - почему в экспедиции так много лингвистов и психологов, специалистов в установлении контактов и связей? Короче, что именно нашли европейские аппараты под туманной непроницаемой атмосферой Титана, загадочного спутника Сатурна, равного по размерам Меркурию?
И особенно интересовало людей, собравшихся в каюте, почему кто-то очень хотел, чтобы в экспедиции оказался Замбендорф?
10
В самом сердце командного модуля "Ориона", над главным контрольным щитом, нервным центром корабля, Дон Коннел, репортер из команды Джисиэн, сопровождающей экспедицию, видел на экране монитора картинку, которую снимала камера 1 и которую в живом эфире передавали на Землю. Камера медленно поворачивалась, показывая многочисленных членов экипажа, экраны компьютеров, на которых появлялись все новые данные об изменениях в состоянии корабля, потом остановилась на изображении Земли на главном экране. Коннел кивнул режиссеру, сообщая о своей готовности; режиссер стоял у возвышения, с которого генерал Ванц и три старших офицера руководили последними этапами отсчета. Коннел повернулся к камере 2. На ней загорелся огонек, сообщая, что он в эфире.
– Вы только что видели Землю, какой видим ее мы, с "Ориона", с высоты в десять тысяч миль, именно в данный момент, - начал он.
– Знаете, это действительно проблема - найти подходящие слова, чтобы вы, друзья, почувствовали то же, что я в этот момент. Лично все еще приходится убеждать себя, что это изображение реально. Я смотрю не на какой-то объект, удаленный от меня на тысячи миль и переданный через космическое пространство, не запись, не фильм. Если бы стены и сооружения вокруг меня были бы стеклянными и я мог бы видеть сквозь них, я собственными глазами увидел бы то, что у нас сейчас на экране. Знаете, неожиданно это стены кажутся мне такими хрупкими, а "Орион" - таким крошечным по сравнению со всем остальным. Это пространство вполне способно проглотить Землю. Ну, приходится верить, что инженеры САКО и все остальные, кто соорудил этот корабль, так хороши, как нас уверяют.