Кодекс жизнетворца

Хоган Джеймс Патрик

– Я внимательно изучил доказательства, и они очень убедительны, ответил Тирг.
– После суда Совета Лофбайель доверил свои карты и записи мне для сохранности.
– Он указал на большую карту, висящую на стене за рабочим столом, - карту, подобной которой Грурк никогда не видел. Смотри: вот мир, в котором ты живешь. Много еще незаполненного, как видишь, но Лофбайель заверил меня, что основные черты переданы точно. Видишь, какой крошечной кажется Кроаксия?

– Но у него прямые края, - возразил Грурк, протестующе поглядев на карту.
– В Писании сказано, что мир подобен блюду, окруженному непроницаемым Пограничным Барьером, на который опирается небо. Ты говоришь о правилах разума, но ни один безумец в самом диком затмении рассудка не примет

этого.

– Края листа, на котором изображена карта, не искажают изображение; так рама не может привести к обезглавливанию того, кто нарисован на портрете, - сказал Тирг.

– Значит, мир обезглавлен с четырех сторон, - ответил Грурк.
– Тут нигде не видно Барьера. Поэтому карта не может изображать наш мир. Твои ложные слова разоблачены.

– Во всех своих изысканиях Лофбайель не смог найти ни одного надежного доказательства существования Барьера, - сказал Тирг.
– Высокие горы - да, страшные пропасти, проходы через которые выше самых больших вершин Кроаксии, - да, горы, вершины которых вечно скрыты в тумане, поднимающемся в начале каждой яркости, - да. Но горы, на которых лежит твердое небо? Их нет. Всегда по ту сторону гор есть другая местность, как по ту сторону океана обязательно есть берег.

– Ты опять ставишь пределы Жизнетворцу, - обвинил Грурк.
– На этот раз ты указываешь Ему, каким по размерам должен быть созданный Им мир. Расстояние до Барьера в Писании не указано. Оно неизвестно и потому недоступно познанию.

– Но есть и другая причина, почему оно не указано. Барьера попросту не существует, - заметил Тирг.

– Написано, что он существует!

– Как может быть написано что-то о том, чего никто не видел?

– Но как может не существовать Барьер? Мир должен иметь границы.

– Только потому что твое воображение ограничено и не может представить себе альтернативу?
– спросил Тирг.
– Так кто же накладывает ограничения на Жизнетворца? На этой карте изображен весь мир, и на ней нет никакого Барьера. Где же он тогда, если Барьер существует?

– Карта не может изображать весь мир, - сказал Грурк.

– Но больше ему негде существовать.
– Тирг взял шар и показал его. Вот наш мир, Грурк! Всего на одну минуту забудь свои священные тексты, давным-давно записанные писцами в подземельях; эти писцы никогда не видели океан, тем более не пересекали его, они не поднимались ни на одну гору. Эта форма, и только она, соответствует всем известным фактам; никакое блюдо не может им соответствовать. Неужели мы не должны выбрать форму, наиболее полно отвечающую фактам и реальности?

Грурк отключился от трансформатора и протестующе покачал головой.

– Твои факты ошибочны. Ты ведь сам говоришь, что они получены от путешественников, побывавших далеко на севере, юге, востоке и западе. Но ни один путешественник не может далеко уходить по этому, - он указал на шар.
– Он просто упадет с него, да и метан всех океанов стечет. Но океаны существуют. Это факт, брат Тирг, а ты предпочитаешь его не замечать.

– Меня это какое-то время сильно беспокоило, - признался Тирг.
– Но одной яркостью я бродил по лесу, и мне неожиданно в голову пришел возможный ответ. Я задержался на одной полянке, где собрались спектрометры, и достал из кармана магнит, чтобы насладиться их запахом. И вот металлические частички, которые магнит извлек из зарослей, заставили меня подумать: а может, шарообразный мир притягивает к себе все, как магнит - железо: со всех направлений. Ведь любая линия, притягивающая зерно к магниту, по отношению к нему направлена "вниз", и поэтому в любом месте шарообразного мира притяжение тоже направлено "вниз", то есть к поверхности. Метан океанов поэтому искал бы наиболее близкое к центру шара положение и оставался бы в самых низменных районах; как мы знаем, так оно и есть на самом деле. Как видишь, это объясняет все факты.

Тирг замолчал, но Грурк ничего не ответил. Тирг поднял шар, несколько мгновений разглядывал его и продолжил более спокойным

голосом:

– Тот факт, что никто никогда не видел Барьер, на который опирается твердое небо, заставляет меня усомниться с том, что небо действительно твердое. А может, это всего лишь пары. И если это так, то как далеко они простираются? Бесконечно? Если нет, то что за ними? Может, существуют и другие миры? Этот вопрос очень занимает меня. С тех пор как я ознакомился с результатами Лофбайеля, я начал наблюдать за сменой циклов яркостей и полуяркостей, как они сменяют друг друга, передвигаясь по миру. Если признать, что мир шарообразен, а небо - пар, то смена яркостей и полуяркостей может быть приписана передвижению двух ярких объектов сложным, но повторяющимся образом. Где в твоем Писании можно найти ответ на такие вопросы, а, Грурк?

Грурк резко встал и жестом отбросил все эти рассуждения.

– Я пришел не для того, чтобы слушать, как ты нагромождаешь еретические утверждения вдобавок к тем, какие уже сделал, - сказал он. На этот раз Верховный Совет не будет к тебе снисходителен. Его терпение истощилось. Да простит Жизнетворец мою слабость, но я не могу бросить брата в его безумии. Собери вещи, которые хочешь унести, Тирг, и в течение этой яркости мы пойдем вместе. Но в горах я должен буду пойти одинокой тропой к цели, которая мне еще не открыта. Торопись. Времени мало.

Тирг печально смотрел на него.

– Сомневаюсь, чтобы ты когда-нибудь понял, Грурк, даже если все оставшееся время я буду объяснять. Твои верования восприняты без вопросов и сомнений, в то время как мои знания получены в ответ на многие вопросы. Что можно сказать о вере, которая не выдерживает критического рассмотрения и не допускает никаких возражений? Мне кажется...

И в этот момент снова снаружи послышались возбужденные звуки Рекса. Грурк подбежал к двери.

– Поздно!
– простонал он, поворачиваясь испуганным лицом к Тиргу. Они здесь. Солдаты короля прибыли.
– Тирг подошел к двери и выглянул. По тропе, ведущей через поляну, приближался ряд всадников.

12

Тирг несколько секунд смотрел на них, потом жалюзи, прикрывающие его вентиляционные отверстия, изумленно поднялись.

– Это не солдаты, - сказал он Грурку, когда всадники стали видны отчетливее. И вышел из двери, Грурк осторожно последовал за ним.

Всадники были вооружены, но одеты в грубое одеяние горцев, с тяжелыми плащами из гибкой пластинчатой кольчуги, в доспехи из нерастворимой в кислоте и поглощающей высокую температуру органике, в высоких сапогах из тяжелых полимеров. Предводитель, рослый широкоплечий робот, с резкими обветренными чертами лица и густой бородой из пропитанных углеродом пластин, пересек поляну и остановил своего усталого железца перед Тиргом и Грурком. Остальные выстроились полукругом сзади.

– Разбойники, если не ошибаюсь, - прошептал Тирг Грурку. Он поднял голову, взглянул на предводителя и более громким голосом спросил: - Мне оказали честь гости или просто предоставлено удовольствие приветствовать прохожих?

– О, тебе действительно оказана честь, - ответил предводитель. Голос у него оказался глубокий и решительный, но тон не резкий, а веселый.
– Я полагаю, ты Тирг, который задает запретные вопросы. И много ответов на них ты нашел?

– Во-первых, это действительно я. А это мой брат Грурк - слышатель. А во-вторых, каждый новый ответ неразрывно связан с новым вопросом о том, справедлив этот ответ или нет. Таким образом число вопросов никогда не уменьшается, сколько бы ответов ни было найдено.
– Тирг окинул взглядом всадников.
– Но кто оказал нам честь своим посещением и что привело вас сюда, в жилище мыслителя и искателя ответов? Если вы пришли в поисках добычи или рассчитываете на выкуп, боюсь, будете разочарованы. Если, с другой стороны, вы хотите отдохнуть и поразмыслить над тайнами природы, принять участие в философской беседе, тогда я кое-что мог бы вам предложить. Однако не советую: солдаты короля уже выступили из Пергассоса, как мне сообщили, и едут сюда с самого начала яркости.