Кодекс жизнетворца
Шрифт:
– Ну, ладно, я знаю ваше отношение к большинству людей, - говорил Мейси, размахивая руками.
– Они доросли до двадцать первого века, окруженные лучшими возможностями для обучения и образования, чем кто-либо в истории, но они слишком тупы, чтобы воспользоваться этими возможностями. Но это не ваша проблема. У них есть выбор. Я могу не разделять ваше мнение, но вашу точку зрения я понимаю.
– Он помахал рукой перед лицом. Но держать талоидов сознательно в отсталом состоянии - совсем другое дело. У них даже возможности не будет. Не будет выбора. Вот что я говорю.
Замбендорф помигал и покачал головой.
– Но...
– начал он.
– Вы должны
– ДА РАДИ БОГА!
– неожиданно взорвался Замбендорф. В каюте мгновенно стало тихо. Замбендорф удовлетворенно кивнул.
– Спасибо. Послушайте, можете вы вбить себе в голову, что у меня нет ни малейшего представления, о чем вы говорите?
– О, оставьте, - нетерпеливо сказал Мейси.
– Именно поэтому вы прилетели на Титан. Кого вы сейчас хотите обмануть? Это же совершенно очевидно.
– Почему я прилетел на Титан?
– спросил Замбендорф, сбитый с толку и искренне заинтересованный.
– Потому что такой человек, как вы, может воздействовать на общественное мнение, - сказал Прайс.
– Вы рычаг ГКК в машине по формированию политики.
– Замбендорф покачал головой и взглянул на Мейси.
Мейси взглянул на него. Казалось, он вдруг потерял уверенность.
– Поэтому наше общество и выносит такое количество сумасшедших культов и нелепых религий, - сказал он.
– Почему?
– спросил Замбендорф.
– Политик может заработать множество голосов, если скажет что-нибудь лестное о гуру, который так промыл мозги своим последователям, что они сделают все, что он прикажет, - сказал Мейси.
– Или, если он умен, то по крайней мере не скажет ничего такого, что рассердило бы их. Поэтому ребята, которые руководят культами, выходят сухими из воды после убийств, и никто их не беспокоит. А на самом деле они просто продают голоса и сформированное общественное мнение за политические преимущества и защиту.
– Он проницательно взглянул на Замбендорфа, как бы показывая, что все это можно было бы не говорить, и затем прошел к концу койки, чтобы налить себе кофе.
Вернон Прайс завершил то, что говорил Мейси.
– Для многих очень влиятельных людей политические и экономические последствия эксплуатации Титана были ясны задолго до того, как экспедиция покинула Землю...
– Он широко развел руки.
– А мы все знаем, что такие люди умеют делать весьма привлекательные предложения, если это соответствует их интересам.
– Вы думаете, я заранее знал, какова цель экспедиции?
– спросил Замбендорф.
– Вы, несомненно, знали о Титане раньше большинства из нас, - ответил Мейси. Он смотрел на пол через край чашки.
– Что вам предложили? Неограниченную поддержку прессы? Полное подавление всех конкурентов, что сделало бы вас сверхзвездой столетия?
– В голосе его слышалось скорее разочарование, чем презрение.
– Или было наоборот: угрозы... все против вас, если вы откажетесь? Но все это было давно, и перспектива тогда была гораздо уже. Мы тогда не знали того, что знаем сейчас. Я прошу вас только увидеть всю картину сразу и все ее последствия.
Замбендорф
– Послушайте, - сказал он.
– У меня такое чувство, что я напрасно трачу силы, но я знал не больше вас, куда направляется корабль, пока мы находились на орбите вокруг Земли. А узнал об этом своими собственными методами. Соглашаясь отправиться в экспедицию, я был уверен, что она летит на Марс. Я, конечно, согласился на обычную известность и материалы в прессе, но в переговорах с ГКК речь шла только о Марсе - ни о чем серьезном. Я ничего не знал о чужаках и о том, о чем вы говорите.
– Он встал и направился к Мейси за кофе.
Мейси вопросительно взглянул на Прайса, пока Замбендорф наполнял чашку. Прайс только беспомощно пожал плечами.
– Странно, - сказал Мейси Замбендорфу. Помолчал и с любопытством склонил голову набок.
– У меня такое чувство, что вы говорите правду. Либо вы самый изощренный лжец, каких я только встречал - а я их встречал немало, - либо во всем этом что-то подозрительное. Я хотел бы вам поверить.
Замбендорф испытал такое чувство, словно его рассматривают под микроскопом.
– А почему же не верите?
– громко и раздраженно спросил он.
– Какая у меня причина лгать? Если хотите знать, мне недавно предложили именно такую сделку, и я ее отверг. Это вас удовлетворяет?
– Отвергли, - повторил Мейси, не в состоянии отказаться от насмешливого тона.
Замбендорф снова повернулся.
– Отверг.
– Он произнес это медленно и отчетливо и потянул себя за бороду в нескольких дюймах от лица Мейси.
– Вероятно, это лучшее предложение за всю вашу жизнь. Ничего лучше вы никогда не получите, - саркастически протянул сзади Прайс.
– Все готово, и вас будут поддерживать самые нужные люди... и вы отказались. А почему вы так поступили?
– Мои причины - это мои причины, - сказал Замбендорф.
– И не ваше это дело.
– Когда вы помогаете людям превратить целую расу во второсортные существа в своих интересах - причем, они будут утверждать, что сделали это ради меня и от моего имени, - это и мое дело, - возразил Мейси.
Замбендорф покраснел.
– Ради Бога, я ничего не сделал, чтобы помочь им!
– закричал он.
– Я отказался от их предложения. Сколько раз мне это повторять? Что с вами двумя?
– Почему вы отказались?
– снова спросил Мейси.
– Что это такое? Я отказываюсь подвергаться перекрестному допросу!
– Ба!... Именно так я и думал!
– фыркнул Мейси.
– Он захвачен с уликами, - сказал Прайс.
– Он с ними по самое горло.
– А вам не приходило в голову, что забота о благополучии братских разумных существ - не ваша монополия?
– разозлился Замбендорф.
– Если хотите знать, отказался я потому, что мне не все равно, что будет с талоидами... как и вам, может, даже больше. Можете вы это понять? Что-нибудь способно проникать в ваши толстые черепа?
– Он вызывающе посмотрел на Мейси, потом на Прайса. И когда заговорил снова, голос его дрожал от сдерживаемого чувства.
– Я, вероятно, знаю их лучше, чем любой другой участник экспедиции. Разве не я первым обменялся с ними информацией? Разве не ко мне они обращались за разъяснениями, даже после того как им несколько раз заявили, что официальными представителями на переговорах являются Жиро и другие ходячие сборники распоряжений? Не спрашивайте меня как, но я чувствую мир талоидов за словами на экранах и этими их неподвижными металлическими лицами.