Кофейня
Шрифт:
Когда я впервые тебе изменил, ты запретила к себе прикасаться. Ты пыталась уйти, сбежать от меня, но я тебя не пускал. Била меня в грудь и лицо, когда я тебя крепко сжимал, и называла меня тем, кем я был после этого. Когда ты достала нож, я впервые почувствовал, насколько ты мне нужна и какой я… после этого поступка.
Глядя мне в глаза, она сделала резкое движение. Кровь медленно капала на пол из ее запястья. Как только я сделал шаг, она крикнула: «Не подходи!», затем приставила нож к шее. Я не знал, что делать, мои руки дрожали, а сердце выбивало ребра. Я настолько боялся ее потерять. Она была настроена решительно. Безо всяких сомнений, она была готова к следующему шагу. Паника, дикий
Поутру я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Она поцеловала меня в лоб и прижала к себе. В эти минуты я осознал, какая я тварь и ничтожество. И любой человек, посмотрев со стороны на эту ситуацию, сказал бы про себя: «Какая же она влюбленная дура!»
– Обними меня, пожалуйста, покрепче, – шепотом попросила она.
После этих слов я понял, что никого в этом мире нет ближе ее. Людей всегда можно кем-то заменить, но ее я больше заменять не хотел никем и никогда. Да, она не была женщиной моей мечты, и отца я ее ненавидел, а за что мне, собственно, его любить? Каждый мой день мог оказаться последним, и это я знал не хуже ее, но меня всегда привлекало лезвие ножа. Особенно его острая грань. Но больше всего меня ранило то, что по этой грани ходила она, без страха в глазах. Вот это действительно было страшнее всего…»
Роза и не заметила, что дождь за окном закончился и восходило солнце. Она никогда не встречала рассвет, как и не любовалась закатом. Не удивительно, что весь ее мир можно было поместить в двухкомнатную квартирку и маленькую книжечку, а затем впустить белую полоску с мягким началом и острым концом. Такой мир не имеет цвета, такой мир не имеет запаха и вкуса. В таком мире люди не живут, а однажды, засыпая ночью, забывают проснуться поутру…
Она не осознавала, что ее жизнь наполнена смыслом, как и то, что однажды споткнуться – не повод лежать и винить во всем камень. Роза не понимала, что расцветать нужно не для кого-то, а в первую очередь для себя. Она больше не смотрела в зеркало и не смеялась в приступах паники: мне кажется, она просто забыла, что тусклый цвет лампочки никогда не заменит настоящего солнца.
***
Он сидел напротив нее, а она пила кофе и смотрела в окно. Пустое окно, как и люди пустые, машины, сырость, суета. Большой город, в котором легче всего потерять себя. Она думала о том, что если бы хоть один мужчина просто остановил ее и сказал, что она прекрасна, она бы действительно расцвела. Он назвал ее Розой, не почувствовав ее запаха, он был ближе всех – на расстоянии протянутой руки, которой он так и не коснулся. Не услышал. Только сделал сочувствующий вид, что ранило ее еще сильнее. Он не смог в ней увидеть ее… Ту женщину, которую держал бы за руку, гуляя по аллеям парка, и целовал под дождем. Ту, которую провожал бы до дома, а затем оставался на чашечку кофе. Он не увидел в ней ту, которая смогла бы отдать всю свою нежность и любовь безвозвратно, вставать пораньше, чтобы приготовить вкусный завтрак, а затем нагладить его брюки и целый день ждать, отправив его на работу. Почему?
– Роза, ты смогла бы довериться мне? – неожиданно нарушил тишину он.
– Зачем? – пусто и без эмоций спросила она, по-прежнему глядя в окно.
– Мне кажется, я могу тебе помочь, но мне нужно, чтобы ты доверилась мне.
Доверие – это самая хрупкая вещь на свете. Как и сердце женщины… Однажды разбив, ты уже не соберешь его по частям. А собирая осколки, можно только глубже ранить. Так бывает: предают те, что никогда бы не предали. Не возвращаются те, кто однажды дал клятву любить…
– Мне это не нужно, – сухо ответила она.
– А если я смогу сделать счастливыми тридцать три девушки за час, ты доверишься мне?
В ее глазах появился интерес, ведь то, что он сказал, теоретически сделать невозможно. Она была в этом уверена, но то, что ради нее он решил что-то сделать, было действительно приятно. Роза улыбнулась. Что же он все-таки задумал?
– Да, я тебе доверюсь полностью.
– Хорошо. Просто сиди и смотри в окно, – заявил он, второпях надевая свой плащ.
Сказать, что она была заинтригована – это ничего не сказать. Роза с нетерпением ждала вышедшего из кофейни, чтобы увидеть, а главное, понять смысл его слов. При взгляде на него складывалось впечатление серьезного, солидного мужчины, готового отвечать за свои слова и поступки. С каждой минутой Роза с блеском в глазах все больше ждала его по ту сторону окна, чтобы посмотреть, что он задумал.
Прошло минут десять, и за стеклом появился он. За это время она допила свой кофе и выкурила две сигареты. Картина за окном была действительно интересной. Он держал в руках огромный букет длинных красных роз. Подходя к женщине, он дарил ей одну розу, после чего что-то говорил ей на ухо, и она улыбалась. Некоторые даже целовали его в щеку и обнимали с радостью в глазах. Одной девочке он подарил целых три розы, после чего она ему что-то сказала на ушко, а затем он поцеловал ее маленькую ручку. Даже пожилой женщине он с улыбкой вручил цветок… Роза была восхищена. Он ее не обманул: каждая женщина, которой он подарил розу, уходила с улыбкой и радостью в глазах. Как лучик света в темной комнате. Маленькие теплые капельки скользили по ее щеке, и сердце пронизывало необычайное тепло, которое исходило от него. Она была в восторге.
Зайдя в кофейню, он направился к ней, а она тем временем приводила себя в порядок. Поправила волосы, выпрямилась и с улыбкой встретила его.
– Ты меня поразил, – коротко, с восхищением сказала она, а затем добавила: – Ты сказал, тридцать три девушки, а я насчитала тридцать две.
Он загадочно улыбнулся и, достав маленькое зеркальце, поставил его прямо перед ней, чтобы она смогла увидеть свои наполненные восторгом глаза.
– Тридцать три…
***
Он поднял руки к небу, словно пытаясь до него дотянуться. Глядя вверх, он не чувствовал страха, а прохладный ветер наполнял его легкие свободой… Жизнью. Он стоял на ногах твердо и крепко, и дышал во всю грудь, глядя далеко, туда, где загорались первые звезды. В эти секунды загорался и он.
– Доверься мне, – спокойно сказал он, подавая ей холодную руку.
– Я не смогу, – ответила она дрожащими губами.
Ей было холодно и страшно, и с каждой минутой она все больше понимала, что либо он настолько безумен, либо ему просто нечего терять. Паника овладела Розой, а он по-прежнему держал протянутую руку. Она закрыла глаза и медленно, крепко держа его за руку, залезла к нему.
– Открой глаза, Роза…
– Я не могу. Мне страшно.
Ее коленки задрожали, как и рука, и в какой-то момент ей показалось, что она стоит на самой грани жизни. Это было чувство невесомости: всего один неверный шаг – и ты падаешь в пропасть, на самое дно бездны, и поэтому Роза боялась открыть глаза. Мурашки пробежали под кожей: дух захватывало настолько, что можно было задохнуться. Открыв глаза, она увидела перед собой неописуемую картину, которую не смогли бы передать никакие краски мира. Так тонко, от кончиков пальцев ноги и до наполненных жизнью зрачков, Роза каждой клеткой ощущала, насколько это прекрасно. Это не ветер дул ей в лицо, а она летела ему навстречу.