Когда боги смеются
Шрифт:
– Где все это?
– эхом повторила следом за ним Настя.
– И между прочим, где аксессуары от камеры? Там же куча всяких проводов для подключения к телевизору, зарядное устройство тоже должно быть. Обычно это все в коробке хранится или в кофре. Нашли?
– Нашли, - озадаченно ответил Левко.
– Зарядное устройство в ящике стола лежало, мы его изъяли, а провода валялись в углу за телевизором.
– В углу?
– насторожилась Настя.
– Покажи, где.
Левко показал. Что же получалось? Преступники что-то искали, перевернули весь дом, наверняка видели и зарядное устройство, и провода, но почему-то их не взяли, хотя без них пользоваться камерой не так удобно, а уж продать-то ее точно нельзя. Зарядник и провода можно у кого-нибудь одолжить, но это все годится только
– А что там с камерой случилось?
– спросила она.
– Из-за чего ее в ремонт отдавали, не помнишь?
– Кассетоприемник перекосило. Крышечку заклинило, кассета не вынималась, - объяснил Левко.
– Плохо, значит, ее отремонтировали, - с усмешкой сказала Настя. Крышечку опять заклинило.
– Не понял. Почему заклинило?
– Потому что им вообще не нужна была камера. Им нужна была кассета. Только они не знали, какая именно, поэтому забрали все подряд. А ту, которая находилась в камере, они вынуть не смогли, крышечку, понимаешь ли, заклинило. Кириллто знал, что крышечка имеет склонность перекашиваться и что ее надо открывать аккуратно, это же его камера. А налетчики этого не знали, дернули, видно, неосторожно, и крышка снова сломалась. Такая вот неприятность случилась. Чтобы не терять время и не возиться, они схватили кассету вместе с камерой. Как тебе картинка?
Картинка Левко явно не понравилась. Убийство с целью ограбления - это, конечно, неприятно, но начальство относится с пониманием и особо не дергает. Убийство же из-за кассеты сильно попахивает политикой, шантажом или криминальным бизнесом, и тут башку будут откручивать ежедневно. Правда, одно утешение: такое дело скорее всего заберут или на
Петровку, или в главк, или в РУБОП. Хорошо бы, потому как если не заберут, то он, Левко, поимеет с трупом Кирилла Ярового такую головную боль, что свет немил станет.
Обедать Женя обычно ходила вместе с другими сотрудниками в расположенное неподалеку кафе. Сегодня обед затянулся чуть дольше обычного, у Кати из отдела маркетинга был день рождения, и она заказала на всех шампанское и десерт.
Вернувшись в приемную. Женя собралась закончить перевод составленного отцом проекта контракта с русского на немецкий. Она уже включила компьютер, раскрыла перед собой специальные словари, когда загорелась кнопка - отец требовал зайти.
Женя вошла в кабинет отца с блокнотом и ручкой в руках - идеальная секретарша, воплощенная сдержанность и исполнительность.
– Мне звонили из милиции, - сухо сказал отец, не отрываясь от бумаг. Этот человек тебя больше не побеспокоит. Он мертв.
– Как это мертв? Его убили?
– Совершенно верно.
– Кто? Милиционеры?
– Этого я не знаю. Мне только сообщили, что его нашли и что он убит. Можешь быть свободна.
Убит... Убит... И Игорь больше никогда не позвонит ей. И не попросит о помощи. И не позовет смотреть очередную пленку. Ояа больше его не увидит. Ну что ж, значит, время пришло.
Усевшись за свой стол. Женя достала из сумки маленькую записную книжечку и нашла телефон Лесникова. "Только бы он был на месте, - мысленно молила она.
– Только бы взял трубку".
– Слушаю вас, - раздался его голос, и Женя снова, как и в первый раз, когда он ей позвонил, почувствовала, как запылали щеки.
– Игорь Валентинович, это Женя Рубцова.
– Да, Женечка, слушаю вас внимательно. Вы уже знаете, какие у нас новости?
– Знаю, мне папа сказал.
Глава 21
С фотографии на Настю смотрело лицо, не имеющее ничего общего с композиционным портретом, составленным со слов Жени Рубцовой. И никакой он не блондин, и глаза у него не голубые, и роста он небольшого. Настя хорошо знала этот феномен, еще в детстве она смеялась, отдыхая с родителями на Черноморском побережье Грузии, когда слышала, как местные ловеласы окликали шатенок: "Эй, блондинка!" Для них, смуглых, жгуче-черноволосых, все девушки славянского типа казались блондинками. И с ростом все понятно. Женя невысокая, и любой, кто выше, кажется ей огромным. А что до глаз, то она их просто не рассмотрела. Странно, конечно, что во время составления портрета этого не учли, ведь это основы, азы криминалистики. Впрочем, возможно, что и учитывали, задавали Жене множество уточняющих вопросов, но она...
Настя смотрела на цветную фотографию Кирилла Ярового и припоминала все, что рассказал ей Игорь Лесников о Жене Рубцовой.
Ее отец после окончания института был направлен как молодой специалист в глухую провинцию, где честно отработал положенные три года. В течение этих трех лет он периодически встречался с местной красавицей, не имея в виду ничего серьезного. Да и девушка к серьезным намерениям как-то не располагала, была веселой и беззаботной, охотно выпивала вместе с Рубцовым (и не с ним одним), бегала на танцульки и уходила оттуда каждый раз с новым кавалером, о замужестве речь не заводила. Одним словом, Рубцова все устраивало. Через три года он вернулся в Москву, а еще через два случайно узнал, что девушка родила от него ребенка. Рубцов немедленно отправился к ней, горя благородным намерением убедиться в том, что ребенок действительно от него и в случае положительного ответа решить вопрос об оказании молодой матери материальной помощи. Жениться на ней он не собирался, но и отказываться от отцовства в его намерения не входило.
То, что он увидел, прибыв в тот провинциальный городок, повергло Рубцова в ужас. За два года писаная красавица превратилась в толстую испитую бабищу, опустившуюся, с выбитыми зубами и постоянными синяками на лице. Полуторагодовалая девочка в грязном, покрытом пятнами платьице копошилась в углу запущенной неприбранной комнаты, бросая на Рубцова взгляды, полные страха и злобы. Он не колебался ни секунды, немедленно побежал в милицию к участковому, выяснил, что и как нужно делать, где и какие бумаги оформлять, к кому идти с документами, а к кому - с подношением в целях быстрейшего рассмотрения дела. На его счастье, при получении свидетельства о рождении ребенка мать указала на Рубцова как на отца, и его имя было вписано в свидетельство, что существенно облегчило решение проблемы.
Через некоторое время Рубцов вернулся в Москву с дочерью. Его собственные родители к тому времени уже скончались, но где-то в Калинине жила двоюродная тетка по линии матери, которую новоявленный отец и попросил переехать к нему. Тетя Рая, или просто Раечка, как ее все называли за веселый дружелюбный нрав, немедленно кинулась на помощь к племяннику, которого не видела несколько лет, с похорон его матери, и взяла на себя все заботы о девочке Женечке, а заодно и по хозяйству в целом. Раечка не одобряла жестких методов воспитания, которые проводил в жизнь ее племянник, но спорить с ним не смела, а возможно, и не хотела, предпочитая делать все по-своему, но потихоньку, исподтишка. Она разрешала Женечке многое из того, что запрещал суровый отец, но тайком, так, чтобы он не узнал. "Зачем папу расстраивать?
– говорила она.
– Пусть он думает, что мы его слушаемся. Папа много работает, он устает, так пусть хоть дома расслабляется и не нервничает". Разумеется, были запреты, которые не могла преодолеть даже добросердечная Раечка, например, запрет покупать для девочки дорогую одежду или дорогие игрушки, не говоря уж об украшениях. Зато с благословения родственницы, всегда готовой на невинную ложь, можно было ходить днем с подружками в кино, приводить их к себе в гости и пить чай с восхитительным домашним печеньем.