Когда цветут реки
Шрифт:
Ремесленники жили батальонами, и каждый батальон занимал одну улицу. Здесь были улицы ткачей, гончаров, оружейников, поваров, портных, башмачников, мясников и прочих. Были в Нанкине и земледельцы. Они возделывали внутри городских стен овощи и просо. Все они кончали работу только по звуку гонга, чтобы стать на молитву или чтобы отправиться на стены для обороны. По гонгу они ложились спать. Ночью ходить по улицам было запрещено, и город при свете луны казался вымершим.
Были в Нанкине два квартала еще более молчаливых. Это были разрушенный до основания маньчжурский квартал
Вдали, на широкой пелене Янцзы, возвышался, как черный страж, английский колесный пароход "Центавр". Он находился здесь постоянно. "Нейтральные" британцы следили за тем, чтобы суда под их флагом беспрепятственно проходили из Шанхая в Учан.
Ю не любил Нанкина. Для него это был город важных людей, которые передвигались в паланкинах с телохранителями. Он предпочитал находиться на батареях. Там он чувствовал себя свободнее и увереннее.
Ю был не один. Большинство воинов Ли Сю-чена не любили отсиживаться за стенами крепостей. Линь тоже пе любил.
Друзья не виделись много лет. Им редко удавалось поговорить по-настоящему. Линь был в пехоте, Ю — в артиллерии, и боевые тревоги постоянно разлучали их.
В прошлый раз ты не рассказал мне, как тебе удалось уцелеть, — сказал Ю, — там. в Долине Долгих Удовольствий. . Ведь ты был в усадьбе Ван Чао-ли?
Да, это я сорвал засов на воротах усадьбы! — ответил взволнованно Линь. Когда он возвращался к воспоминаниям тех лет, он не мог говорить спокойно. — Менястукнуло балкой по голове, и я упал. Но это не была смерть. Предки не хотели принимать меня к себе. В голове стало темно, и я лежал там долго, очень долго… Когда я очнулся, из деревни доносился боевой клич дьяволов. Я влез на столб, который там остался от арки, и увидел, что Долины Долгих Удовольствий больше нет. И я сразу все понял… Об этом трудно рассказывать.
Линь замолчал. Ему и в самом деле нелегко было об этом рассказывать, хотя за десять лет случалось видеть и большие сражения и погромы.
И ты бежал? — спросил Ю.
Не сразу. Я увидел на дворе усадьбы…
Линь опять остановился. Лицо его потемнело.
Что ты мог там увидеть? Золу и пепел?
Да, там были зола и пепел. А на пепле лежал Ван Лао, прорицатель.
Он сгорел?
Нет. Его ударили два раза ножом в спину.
Кто это сделал? Маньчжуры?
Нет. Чертей там еще не было. Но в спине у него торчал нож, и я узнал этот нож.
Неужели "Малые Мечи"?
Нет. Это был нож Чжан Вэнь-чжи.
Предателя Чжана?
Да. Я до сих пор не понимаю, зачем ему понадобилось убивать прорицателя…
Нет ничего удивительного в том, что один обманщик убил другого, — философски изрек Ю.
Нет, Чжан не станет убивать напрасно. Он может убить только
Но как ты бежал? — нетерпеливо спросил 10.
Я бежал на реку, и рыбаки отвезли меня в Хунань. Там я догнал наших Ванов. Там были все, кто ушел из деревни. И я стал воином. Остальное ты знаешь.
А видел ты самого Чжун-вана?
Ну еще бы! Много раз. Вот у кого я хотел бы быть в отряде "Черных флагов"!..
Что это за отряд?
Это его лучший отряд. Они дали присягу не отступать перед дьяволами.
И ты был в Небесной Столице? — спросил Ю.
Да, около четырех лет… Мы отбивались от чертей, и я не помню, сколько лагерей мы уничтожили под самыми стенами… Столица наполнена такими же крестьянами, как наши отцы, — продолжал Линь. — Они пришли, чтобы основать царство мира и справедливости. Так говорил Лю, так говорил Дэн, и сам Чжун-ван так говорил. Но что делают во дворцах, мы ничего не знаем…
Линь стукнул прикладом винтовки о землю.
— Для тебя все это ново, а я уже привык. Мое дело — сражаться. Я простой воин, стрелок. Но я боюсь за Ли Сю-чена… боюсь, как бы его не казнили по повелению государя…
Линь с трудом отдышался.
Говорят, в старые времена какой-нибудь земледелец поднимал знамя восстания, и удача была на его стороне. Говорят, первый император Мин был простой крестьянин. Но в последнее время я стал бояться, что у этих вельмож ничего не выйдет. Не люблю монахов, ученых, чиновников!
Что ты говоришь, Линь! Этого не может быть!
Я многому научился в армии. Тебя все эти годы не было. Очень плохо, что черти стоят у ворот столицы.
Ты думаешь, они могут ворваться в город?
Я ничего не знаю. Я простой стрелок.
Пусть ворвутся, — раздался за их спинами спокойный голос.
Это был Дэн.
Что вы изволите говорить? — пролепетал Ю.
То, что ты слышал. Пусть ворвутся! Пусть уничтожат столицу! Пусть уничтожат Тайпин Тяньго!
Что вы изволите говорить? — в ужасе повторил и Линь.
То, что вы слышали. Сколько бы людей ни убил проклятый Цзэн и другие начальники дьяволов, им никогда не удастся убить всех земледельцев в Поднебесной! Нас нельзя победить!
Но все же, если они возьмут Небесную Столицу… — 10 с трудом произнес эти слова.
Я уже сказал: пусть возьмут! Многие погибнут. Может быть, погибнем и мы. Но никогда не погибнет народ Великого Благоденствия! Пусть Цзэн напьется нашей крови! Пусть маньчжурская лисица радуется в Пекине! Всем им придет конец, а простые люди бессмертны, как бог!
Ю внимательно и почтительно смотрел на Дэна. Ему казалось, что это говорит древний пророк, но это был все тот же скромный, хладнокровный Дэн с длинной трубкой в руке. Звание командира полка не сделало его высокомерным.
— Война еше только начинается в нашей стране, — добавил он и выколотил трубку о ствол дерева. — Прошу вас, запомните это, воины!
Ю погнал буйволов к озеру. Он повторял про себя слова Дэна и долго думал о судьбе Тайпин Тяньго и о будущем. Ему и в самом деле казалось, что он бессмертен и силен, как герой из старинной сказки.