Когда Хранитель слеп
Шрифт:
9
А ягуар, повернув забрызганную кровью голову к Майе, злорадно оскалился: она сама пришла к нему – виновница его страданий, мести которой так жаждало его израненное сердце. Тут же приняв человеческий облик, он развернулся к ней – горечь обиды заволакивала его глаза.
– Что ты заладила: «Камень… камень…» – саркастически сказал он. – Выслуживаешься перед Хартс? Рвешься мое место занять? Ты такая же, как Флер, которая любой ценой хочет возвыситься над всеми. Только она не прикрывает свои цели красивыми словами! Она честнее тебя! – произнося эти слова, Фалькон отвлекался, терял бдительность, за что жестоко платил, получая глубокие раны. Кровь прыскала во все стороны. Майя в ужасе
– Мне наплевать, достанем ли мы камень, – продолжал он упрекать девушку, потому что во всем, что здесь сейчас происходит, виновата она, и только она! – Я поверил тебе, поверил в твою чистоту, поверил, что ты спасешь меня. Куда угодно я был готов идти за тобой! Я бы горы свернул, чтобы уберечь тебя. Но теперь я понял: это – самообман, наваждение, навеянное твоим притворным сочувствием!
В сердцах Фалькон нанес полуволчице столь сокрушительный удар в грудь, что она согнулась пополам и упала на колени. Ее глаза лезли из орбит, она задыхалась, пытаясь вдохнуть воздух в сдавленные сломанными ребрами легкие, и давилась собственной кровью. И Фалькон тогда смог выплеснуть без помех бурлившее в нем разочарование от обманутых надежд:
– Я никогда не был счастлив, каким бы он ни предстал передо мной, этот мир, – темным или светлым. Я – калу, и мне нет пути к свету, и даже твоя любовь не спасет меня! Мне неведома жалость! Кровь невинно убиенных меня уже не потрясает: такая жизнь обыденна для меня… Я не способен измениться!
В этот момент к нему подскочила Моран, но ее противник – калу треснул ее так, что она отлетела далеко в сторону и, ударившись о каменную стену, осталась лежать неподвижно.
Фалькон двинулся Майе навстречу. Мрачная решимость зажглась в его глазах.
Девушка попятилась.
– Фэл, я не узнаю тебя! Ты… не можешь быть так жесток! – говорила она сквозь слезы, отступая. – Ты же добрый… ты самоотверженный, я знаю! Что с тобой? Очнись! Я не верю… что это ты! – затем, закрыв лицо руками, и осознав, что смерти не избежать (пытаться бегством спасать свою жизнь, в то время, как эти двое осатанело прикончат друг друга?– это бессмысленно – как все бессмысленно...), она медленно опустилась перед ним на корточки, готовая принять свою участь.
– Ложь, опять ложь… – с недоверием поморщился он. – Но ради чего? Чтоб с моей помощью стать фавориткой Хартс! Ты не понимаешь, как это отвратительно – ломать себя! Так знай же, отведать эту чашу я тебе не дам! Ты навсегда останешься здесь! – с этими словами Фалькон исчез, крупный зверь занес над головою ведьмы свою когтистую лапу, но так и замер в карающей позе… Она смотрела на него не так, как вели себя в этой ситуации другие, – он видел много смертей, ему были знакомы страх и последняя вспышка ненависти в глазах обреченных… Но из ее глаз – подобно лучистому потоку света – струились… любовь и щемящая душу печаль – о, духи! Как она была прекрасна в этот миг!
Грей, бесшумно и внезапно вылетевший из тьмы бесконечных коридоров, обрушился на ягуара и сбил его с ног. Началась новая схватка.
10
Сколько времени Моран лежала оглушенная, она не знала, но своим волчьим чутьем она ощутила чье-то опасное присутствие раньше, чем окончательно пришла в себя. Ни вскочить, ни отбежать на безопасное расстояние полуволчица уже не успевала, но она моментально собралась, каждый мускул ее тела напряженно трепетал, готовый к молниеносному броску. Открыв глаза и настороженно скосив их в сторону, где стоял этот кто-то, она удивленно приподнялась на локтях.
– Флер?... Гм… С тобой все в порядке? – спросила она, снизу вверх подозрительно глядя на эльфиню.
– Все прекрасно, – равнодушно ответила та. – Какое это странное место...
И это мертвенное спокойствие, не свойственное вечной трусихе Флер, испугало Моран больше, чем ее драка с Фальконом.
– Да, оно очень странное, – не могла не согласиться Моран. – Оно как будто… сломило меня. Я сама себя не узнаю,
– А у меня здесь все наоборот: я как-будто бы заново обрела себя. И знаешь, я поняла, для чего я попала сюда. Я поняла, что я сильная, что я многое могу. Во мне как будто открылись скрытые прежде резервы. Теперь я знаю, кто из нас чего стоит. И еще я знаю, что я должна сделать сейчас, чтобы стать по-настоящему счастливой. – Флер как будто стала выше ростом. – Ты помнишь, как называла меня слабой и трусливой? – Раздался треск деформирующихся костей. Тело Флер стало приобретать ломаный движущийся контур. – Глупцы, вы посмотрите прежде на себя, – она с усмешкой обратила взор на дерущихся Грея и Фэла. – Пальцы ее рук стали толще и длиннее, мощные черные когти выросли на них. – Еще недавно вы вместе шли к единой цели, а теперь грызете друг другу глотки! Ха-ха-ха-ха! – Красивое лицо эльфини вытянулось вперед, напоминая морду животного. На голове появились огромные загнутые рога, между которыми несуразно смотрелись вьющиеся голубые волосы, украшенные розовым бантом. Налитые кровью бычьи глаза близко придвинулись к лицу Моран. – Вы говорили, что я жестока и никчемна. – Спина ее с хрустом согнулась, и на образовавшемся горбу выросли толстые костяные шипы. – Да, возможно, я жестока. Но вы-то не лучше меня! И я докажу вам это! – Ее колени прогнулись в обратную сторону, как у зверя, а стопы ног превратились в копыта. Сзади вырос бычий хвост с кисточкой на конце.
Устрашая своим грозным уродством, над оцепеневшей Моран нависло могучее быкообразное чудовище. Горячее дыхание монстра, шумной струей выбивающееся из ноздрей, коснулось лица девушки.
– Вжик-вжик-вжик! – услышала полуволчица странный свистящий звук.
Обнаружив нечто непривычное, кошмарно преображенная Флер повернула голову назад и с радостным изумлением обнаружила еще одно приобретение – у нее никогда не было крыльев, которые положено иметь эльфам, а тут появилась диковинная штуковина – хвост с кисточкой! Забавляясь, она поиграла с ним: он со свистом рассекал воздух, взлетая в разные стороны: вверх-вниз, вправо-влево, он заворачивался колечком, выписывал восьмерки и послушно делал все, что она хотела.
Майя, со страхом наблюдавшая за клубком своих сцепившихся друзей, случайно увидела, как на Моран угрожающе надвигается страж лабиринта Аграах. Но это был не тот Аграах, который ей жаловался на старческую немощь и который послал ее усмирять драчливых друзей. Ведьма узнала в нем другие, очень знакомые черты.
– Это же ты, Аграах! Я узнала тебя! Ты вселился во Флер! Это ты натравил нас друг на друга! – с ошеломившей ее догадкой закричала ведьма.
– Каждый свободен в своем выборе, – бесстрастно возразил он.
Майя вскочила, сконцентрировала всю свою силу в руках, насколько это было возможно, и, размахнувшись, бросила огненный шар в чудовище. Пульсар, рассыпавшись в искры, оставил лишь закопченный след на его морде, слегка подпалил голубые волосы и сжег нелепый бант.
– Ха-ха-ха! Неужели ты думаешь, что этим можно меня убить? Меня убить невозможно! Я – дух, высшая форма жизни. Вашу подружку, чье тело я занял, вы б смогли, объединившись, прикончить… Но даже, если у вас получится убить меня, то вы все равно не найдете в этом лабиринте камня, потому что он бесконечно огромен, и только я знаю дорогу к нему. Ваши ряды разобщены. Вы уже ни на что не способны. Вы скоро перебьете друг друга!
– Он прав, так мы не выживем! – прокричала Майя, обращаясь к Моран. – Нужно победить эту тварь и поскорей убираться отсюда! Я поняла: все, что с нами происходит сейчас, это проделки Аграах!
– Ах, ты упертая святоша! Всеми я могу управлять, кроме тебя! Я еще раньше понял: эту вырубай немедля, чтоб не мешалась! Но тогда я без тела ничего не мог! Теперь могу! Прощайся с жизнью! – угрожающе взревел Аграах, устремляясь к Майе.
«Всеми я могу управлять, кроме тебя!» – как кувалдой ударило по голове полуволчицы. Моран была в шоке, словно пелена упала с ее глаз.