Когда Хранитель слеп

Камалова Альфия Батталовна

Фалькону стало не по себе от этих слов.

– Нет, теперь все не так, – запротестовал он сбивчиво, не соглашаясь с утверждениями сладкоголосой сирены. – Все изменилось… Я изменился… Теперь я другой. Я… я… я вспомнил прошлое!

– Прошлое? Ах да, прошлое! – с сочувствием отозвалась его незримая собеседница. – Один Соул знает, какие страдания тебе пришлось перенести, будучи Луной; как трагически тяжело прошла твоя юность, как отвергли тебя близкие, когда ты пожертвовал собой ради них…

Ничего подобного не было в жизни у Майи, и выросла она, не зная ни печалей, ни трудностей. Сможет ли она простить тебя, ведь она никогда не

страдала? За ее плечами нет тысячелетней истории. Она все еще неопытное дитя. Разве она способна понять, что ты пережил? Разве способна пожалеть тебя? И сможет ли она соответствовать тебе?

Она – не более, чем наивный ребенок. Она быстро наскучит тебе, вот увидишь. И новая жизнь в любви и мире тебе тоже наскучит. У тебя ведь темная душа. Тебе захочется бури и пожара, мятежа и борьбы. Даже Луну никогда не устраивали свет и тепло, спокойствие и гармония ее жизни. Ты захочешь вернуться в свой маленький ад. Обязательно захочешь.

И Фалькон верил. Верил каждому слову. Что он, в самом деле, нашел в этой девчонке? Она… наивна, она... глупа, пожалуй. А ведь она права, еще как права – эта всезнающая Сирена! – вдруг поразился Фэл. – Это перст судьбы, предостерегающий его от ошибок! Если бы невидимый друг не открыл ему глаза, сколько бы непростительных ошибок он совершил! Сирена права: Майя скоро наскучит. Что она сможет дать ему, кроме своей глупой младенческой любви? Странно, как он раньше этого не понимал, когда это так очевидно! Как хорошо, что умопомрачение прошло, словно пелена упала с глаз, и он снова обрел свою ясную, холодную рассудочность! Зачем ему другая – новая жизнь? Что он будет там делать? Умирать от скуки? Все, о чем он мечтал с детства, ему дала Элерана Хартс. Разве не этого он желал все время? А теперь ради любви к пустой девчонке, он готов отказаться от всего?

А ведь на самом деле, если вдуматься, Хартс лучше этой девчонки Майи. Что может взрастить в себе среднестатистический элект за девятнадцать лет жизни, кроме инфантильных иллюзий? А Хартс опытна, мудра и умеет по–настоящему любить. Ее любовь пережила века и тысячелетия. Она всю свою жизнь посвятила Каре.

И как бы читая его мысли, это незримая обитательница лабиринта, продолжила:

– Поверь, она не так проста, как тебе кажется. Ведь она только притворяется сострадательной. Разве ты не видишь, что она использует тебя? Да они все используют тебя! Они надеются, что ты выполнишь за них всю опасную и грязную работу. Возможно даже, ценою своей жизни… А они уйдут, забрав бериалл. А Майя станет новой фавориткой Хартс и обретет силу, какой у тебя и не было никогда.

И Фэл легко согласился с этим невидимым существом – несомненно, оно желает ему блага.

– Найди ее, Фэл. Ее и ее дружков. Они твои враги. Они хотят тебя уничтожить. Найди и убей их!

Так Фалькон неожиданно постиг новую истину, по-другому взглянул на суть вещей и понял, как сильно он ошибался. И почему он верил этой пустышке Майе и так ненавидел Хартс? Как сильно он заблуждался, а ведь как просто все и ясно!

Но это открытие не принесло ему облегчения. Фалькон вдруг ощутил, как глубоко он несчастлив. Тот теплый светлый огонек, который зажгла в его сердце Майя, потух. И тусклая серая хмарь заполнила его изнутри. Все спуталось в его сознании, теперь он и сам себя не понимал, не знал, что ему нужно для ощущения полноты жизни. Существовать, довольствуясь простыми житейскими радостями? – нет, это не для тебя, –

говорил он себе всегда. – Ты выше этого. Ты достоин лучшего. Тебя ждет необыкновенная судьба!

Надежда, подаренная ему Майей, – надежда на спасение, очищение души и избавление от оков мрака – растаяла, как мираж в пустыне. Его глаза открылись, и он снова отчаянно взглянул в тот мир, откуда хотел вырваться... Он вспоминал свою прежнюю жизнь, о том, как Луна мечтала летать, чтобы ощутить бездонную высь неба и увидеть другие земли, скрытые за синей громадой гор. Но разве он испытал тот предполагаемый восторг, когда смог, наконец, взлететь? Нет, тьма в его крови никогда не даст ему радоваться свету. Значит, он должен покориться тьме. У него нет выбора. И ярость бессилия сотрясала тело Фалькона. И нужно было куда-то выплеснуть этот безудержный клокочущий гнев.

И белый ягуар побежал, жадно втягивая воздух в свои розовые ноздри и торопясь ухватить знакомые запахи. Он вышел на охоту. Почти не касаясь земли, он стремительно продвигался вперед, сильный и грозный зверь, беспощадный хищник, ищущий свою очередную жертву.

3

Держа свой меч наизготовку, Моран на полусогнутых ногах медленно и настороженно поворачивалась вокруг себя, готовая в любой момент отразить нападение. Она напрягала все свои чувства, пытаясь понять, рядом ли враг, тот, что потушил источник света. Ей казалось, что она находится прямо внутри врага – в его огромном дьявольском чреве. И его ненавистная сущность преследует ее везде, куда ни поверни.

– Я здесь, чтобы помочь тебе, – мужской голос, неожиданно и спасительно прозвучавший во мраке, рассеял кошмар неопределенности и пустоты. Несмотря на то, что обладателя приятного баритона невозможно было разглядеть, его нетразимо чарующая улыбка была столь же очевидной, как и тьма вокруг.

– Уверен, ты слышишь меня, – бархатно проурчал он.

– Кто ты?

И тут полная луна взошла на небо и мягко озолотила кустарник, так густо растущий вокруг Моран, что, кроме черных очертаний деревьев, ничего не было видно. Девушка стояла на лесной полянке.

– Тебе, наверно, интересно, где твои друзья? – спросил баритон. – Я с радостью подскажу тебе, что у них в мыслях. Вот Фэл, например, собирается убить вас. Вас всех. Потому что он… все еще на службе у жрицы мрака Элераны Хартс. Как только вы добудете для него бериалл, он от вас избавится, как от мусора. А Майя будет с ним. Она втюрилась в него по уши и теперь при любых обстоятельствах будет на стороне Фалькона. Ты всегда была непоколебима в решениях. Я думаю, ты уже знаешь, что делать с теми, кто встал на твоем пути! А насчет Флер, ты и сама говорила: ни к чему с ней возиться. От нее с самого начала были сплошные неприятности.

4

Флер, съежившись и обхватив колени руками, плавала непонятно в каком пространстве. От страха ее колотила крупная дрожь, она вздрагивала и задыхалась от всхлипываний, но плакала тихо, стараясь не издавать лишних звуков, чтобы не навлечь на себя опасности.

– Превосходно… настолько прекрасно, что даже жаль, – с разочарованием произнес приятный мужской голос. – Столько страха, что даже и усилий прилагать не приходится, чтобы нагнать его.

Флер вздрогнула. Ее сердце с такой силой дернулось от неожиданности, что показалось, надорвались мышцы, державшие его.