Когда исчезает страх
Шрифт:
— Ну, как тебе понравилось на ринге? — с усмешкой спросил Сомов.
— Очень стыдно. Я трусом выглядел, да?
— С другими бывает и похуже. Видишь ли, люди не рождаются мужественными. Храбрец не тот, кто не боится, а тот, кто, страшась, наперекор всему держится, не дает малодушию победить себя.
«Значит, и во мне есть храбрость? — подумал Кирилл, но тут же пристыдил себя: — Хороша храбрость, когда дышать по-человечески не мог». Он сказал:
— Я ведь не сумел провести ни одного приема.
— Значит, еще не усвоил их. В боксе ничто даром не дается, нужны настойчивость и терпение. Семь потов сгонишь, пока добьешься успеха. А, наверное, ругал меня, что не выпускаю на ринг?
— Было.
— Теперь, думаю, не очень будешь рваться?
— Нет, прошу вас… я хочу привыкнуть.
Но и в последующих вольных боях Кирилл не мог отделаться от сковывавшего чувства страха. Помогая ему перебороть себя, Сомов выставлял против него слабых боксеров или таких, которые дрались в полсилы и подсказывали:
— Расслабляйся… следи лучше! Сейчас буду проводить прием «раз-два» в туловище и в голову. Защищайся подставкой левого локтя и шагом назад. Затем от правой — подставкой плеча и отклоном. Начинаю…
Опасаясь, что Сомову и старшим ребятам надоест с ним возиться, Кирилл придумал для себя дополнительные занятия. «Начну показывать бокс ребятам в комнате, — решил он. — Сам его лучше усвою».
С первой же получки он купил боксерские перчатки, принес их в общежитие и, заперев дверь на ключ, стал показывать, как двигаются в боксе и бьют. Столяры заинтересовались, каждому из них захотелось побоксировать в «настоящих» перчатках. Кириллу пришлось оставлять себе левую перчатку, а противникам давать правую. На другую руку они надевали простую рукавицу.
Только тут, с ребятами, Кирилла покинуло утомлявшее его напряжение. Фабзавучники дрались, размахивая кулаками. Не трудно было предугадать, с какой руки и когда они собираются напасть, поэтому Кирилл легко опережал их встречными ударами, либо уклонялся и был недосягаем.
Ребят из шестой комнаты поражала его неуязвимость. Он как бы играл с ними. Все их удары уходили в воздух или едва касались Кирилла. Им захотелось научиться драться с такой же ловкостью. Купив в складчину вторую пару перчаток, фабзавучники каждый вечер закрывали двери на ключ и боксировали до полного изнеможения.
Однажды они забыли запереть дверь. В комнату случайно заглянул один из литейщиков. Чужак хотел посмотреть на боксеров, но те вытолкали его за дверь.
Обиженный литейщик пошел по общежитию и распустил слух о «столяришках», которые, купив «боксовские рукавички», фасонят и никого к себе не впускают.
У закрытых дверей шестой комнаты скопились любопытные. До их слуха доносились частые и глухие удары, словно за стеной столяры играли в волейбол. Ребята начали стучать и просить:
— Откройте! Мы только посмотрим. Жалко вам?
Пришлось их впустить. Зрители уселись на койки, отодвинутые к стенам. Бой происходил посреди комнаты. Каждый удар тут же обсуждался вслух:
— Эх, мазло! Ниже надо.
— Не давай под руку уходить!
В шестую комнату заглянул и Цакун. Поглядев на боксирующих, он с насмешкой сказал:
— Таких боксеришек на один кулак двоих возьму.
— Зачем двоих? Ты попробуй с одним Кирюшкой справиться, а потом бахвалься, — подначил Евдокимов.
— С этим хмырем? Да я его вмиг расчешу. Давай перчатки.
— Только смотри не злись, — предупредил Кирилл.
Цакун, подмигнув ребятам, посоветовал:
— Подушку на всякий случай держите. И в «скорую помощь» не мешает позвонить.
Кирилл, приняв стойку, легко покачивался перед Цакуном, вызывая его легкими финтами на неосмотрительные поступки. Цакун, перед тем как ударить, сжимал зубы и разворачивался. Кириллу нетрудно было понять, какой рукой он собирался ударить. Во время замаха он либо приседал, либо, отпрянув назад, отскакивал в сторону и после промаха противника награждал era короткими ударами то в лоб, то в скулу.
Это злило Цакуна. Стремясь зацепить Кочеванова увесистым кулаком, он с такой силой размахивался, что, промазав, терял равновесие и чуть не падал. Кирилл, как бы поддерживая его, бил снизу и зорко следил за нападающим, чтобы не сделать ошибки.
Цакун часто попадал в смешное положение: то он, нелепо махнув кулаком, пролетал мимо, то растерянно озирался, не зная, куда делся юркий противник.
— Это тебе не скобарей лупить! — радуясь, восхищались ребята. — Дай, Кирюшка, по ноздрям толстомордому!
И при всякой удаче они хлопали в ладоши.
В конце концов это так разъярило Цакуна, что он задумал тяжестью тела сбить юркого парнишку на пол, подмять под себя и надавать тумаков.
Размахивая кулаками, он вновь ринулся на зорко следившего за ним противника. Кирилл не уклонился, не отскочил в сторону. Приняв устойчивое положение, он вдруг выставил вперед вытянутую руку. Цакун с ходу ткнулся лицом в жесткий кулак, да так, что из носа брызнула кровь.
Не удержавшись на ногах, Цакун рухнул на пол, со страхом и злобой выкрикнул:
— Довольно… ну тебя к черту… кровь идет!
Ребята были потрясены. Невзрачный на вид Кочеванов победил первого силача общежития! Цакун при всех попросил пощады. Вот это да!
На другой день общежитие охватила боксерская лихорадка: чуть ли не во всех комнатах ребята, раздобыв иглы и войлок, стали переделывать рабочие рукавицы на боксерские перчатки и по вечерам устраивать потасовки. Не зная ни правил, ни приемов бокса, они то и дело спорили и за разъяснениями шли к Кириллу. Многие стали проситься в секцию бокса к Сомову. Но дядя Володя не мог принять столько фабзавучников, не имевших никакого отношения к водникам.