Когда ласточки кружат над домами
Шрифт:
– Я не видел его уже два месяца, – ответил Рыкунов на мой вопрос.
– Ну если тебе удастся вытащить его из дома, – я в деле.
– Ну это уже просто свинство – возложить на меня обязанность вытаскивать этого сонного сурка из норы. Тогда ты доставишь Елинича.
– Заметано, – согласился я. – Как ты там вообще?
– Ни черта интересного. Работа и местные бары. Ты ведь и сам все знаешь. Ладно, приятель, мне пора идти. А ты готовься как следует надраться, потому что скоро мы будем в городе, – и он бросил трубку, как обычно не попрощавшись.
И в этом был весь Рыкунов, дерзкий парнишка, хотя все,
Я не знаю, как Рыконву удалось сделать это, но уже этим же вечером, он позвонил мне и сказал, что уговорил Свиридова. И уже на следующий день, я достал из шкафа свою старую джинсовую куртку – спутницу моих прошлых скитаний, с лихо вздернутым воротником. План был таков. Проводить на смену Кристину, а Павла оставить у бабушки. Забрать Елинича из его флигеля, и уже вместе рвануть в центр, чтобы поймать там Рыкунва и Свиридова. И после этого завалиться в наш бар, где нас уже ждал Дмитрий Силин.
Я пулей выскочил из тихого дома, жители которого уже подумывали как бы поскорее забраться в кроватку. Я был полон юношеского задора, и вышагивал вперед в триумфальном марше, пока сердце-барабан выстукивало мне ритм. Удар. Удар. Левой. Удар. Удар. Левой. И эта ночь должна была стать шедевральной. Ведь это была ночь старых друзей, словно прощальный чемпионат с ветеранским составом. А вокруг все куда-то мчался субботний вечер. Накрапывал мелкий дождь, но на него всем было плевать. Ведь все наряды уже были наглажены. Все коктейли уже смешаны. А губы накрашены лоском и желанием разбавить унылые будни.
Повсюду бродили компании. И в барах было уже не протолкнуться. Всем так хотелось верить, что эта ночь и впрямь станет особенной. И все разгоняли свои тела алкоголем до космической скорости, словно все позабыли, что на утро останется лишь унылое чувство стыдливого похмелья. Это и впрямь никого не волновало. Даже меня. Потому что я, как и все был напуган обыденной жизни, и готов был верить в обман субботней ночи. Готов был верить во что угодно, только бы избавить себя от необходимости относиться к жизни серьезно.
Добравшись до городского автовокзала, я свернул на темную улицу и пошел к флигелю Елинича. Когда я вошел, он был еще не одет. Лежал на скрипучей кровати, к которой он пододвинул табурет с ноутбуком – единственной ценной вещью, которую он купил после продажи квартиры. Под табуретом я заметил полупустую бутылку водки, которую он смешивал с энергетическими напитками. По его заплывшему лицу я понял, что с момента нашей последней встречи он так ни разу не выбрался из дома, и душил дни в выпивке и видеоиграх. Увидев меня, Елинич присел на край кровати, и сказал в своей томной манере.
– Я уж думал ты не появишься.
– Думал, или надеялся, – я огляделся по сторонам. – Черт тебя дери! Ты вообще выходишь из дома? – Елинич виновато улыбнулся, как делают это мальчишки пойманные на шалости.
– Пару раз выбирался в магазин.
– Ты ведь в курсе, что это не в счет?
– У меня не было необходимости, – он поднял с пола свои потертые джинсы. Его жалкий вид злил меня.
– Готов поспорить, ты и дня не провел трезвым. Я серьезно, Елинич, тебе пора бы немного притормозить. Ты меня все больше беспокоишь.
– Знаю. Знаю, – отмахнулся он. – Но давай не будем об этом сегодня. Мы ведь вроде
– Да, – согласился я. – И уже тогда это было не нормально. Вот только мы были сопляками, и нам не хватало мозгов, чтобы это понять.
– Каким же ты стал занудой. Где же тот безумный Руслан?
– Ему 29. У него жена и ребенок.
– Но у меня же их нет.
Я не стал больше спорить. Не потому, что признал его правоту, а потому что не видел в этом смысла. И хоть мне неприятна была мысль о том, что я тащу спившегося друга в бар, все же я понимал, что он все равно напился бы той ночью. Со мной, или без меня. К тому же, он уже не был ребенком, и был в праве сам распоряжаться своей жизнью.
Из флигеля мы вышли примерно в половине десятого. Я все так же был в приподнятом настроении, и вскоре уже позабыл о нашем разговоре. Елинич же плелся позади со своим депрессивно-отрешенным лицом. Но вскоре, проникнувшись моим задором, он приободрился, расправил свои сутулые плечи и вышагивал подле меня как медведь, что выбрел к людям из своей дремучей медвежий чащи.
Добравшись до центра, мы еще долго крутились у маленького магазина, спрятавшись от дождя, и ждали, когда приедут Рыкунов и Свиридов. Наконец, на другой стороне улицы показались два силуэта. Тот, что повыше, шел спрятав руки в карманы своей черной куртке, вальяжно покачивая плечами. Тот, что пониже, шагал угловатой походкой лесоруба из рассказов Кервуда. Смотрелась эта парочка странно, и я сразу понял, что это они. В городе, двух парней из глубинки видно сразу. Они слишком легки и открыты. И вместо того, чтобы прятать ото всех свои усталые глаза, смело заглядывают людям в лица, раздражая их этим и немного смущая.
Когда они спустились в подземный переход, я на несколько минут потерял их из вида, а потом они возникли прямо у меня перед носом, споря о чем-то и громко смеясь. И тут словно взорвалась бомба, обдав нас всех зарядом безудержной энергии. Завидев Елинича они поздоровались с ним так, словно виделись только вчера, кивнули мне своими головами и мы шумной гурьбой двинули к бару. Тарабаня и ведя какие-то нелепые разговоры, но вскоре эйфория встречи прошла, и дальше мы уже шли спокойно, пытаясь разузнать как идут дела у каждого из нас. Свиридов вел образ жизни не сильно отличный от моего, работая менеджером по закупкам в магазине хозяйственных товаров. Рыкунов работал в какой-то строительной бригаде, и вел обычную жизнь холостяка. А со мной и Елиничем все и так было ясно.
Когда мы зашли в бар, Дмитрий Силин одиноко сидел поодаль ото всех. Низкорослый и немного полный. В стильной футболке поло и зауженных джинсах. Волосы его были аккуратно уложены, а сам он держался чинно. В последний раз, я видел его около полугода назад. В остальное время, лишь изредка созванивался с ним. Дела у Силина шли не очень-то хорошо. Минувшей весной он потерял работу, и с тех пор не нашел ничего стоящего взамен. Жил Дмитрий со своей матерью, и в общем-то не занимался ничем важным, и мне казалось, что такой образ жизни понемногу убивал его. Хотя от Елинича его отличало наличие стремлений и амбиций, и все мы понимали, что на него просто напала хандра, а это случается с каждым, и забегая вперед, скажу вам что вскоре ему удалось от нее избавиться.