Когда мы состаримся
Шрифт:
Не подумала только, что и пришелице нельзя, не ко времени наряжаться: траур ведь.
Так что и на Мелани тоже было лишь простое чёрное платье только воротник и обшлага — с изящной кружевной отделкой.
В свой черёд ничего броского во внешности. Красивое овальное личико с детскими ещё чертами и мягкий взгляд излучали доброжелательное спокойствие.
— Ципра, моя приёмная дочь, — сказал Топанди, представляя их друг другу.
С любезностью женщины воспитанной, умеющей с каждым найти верный тон, Мелани протянула ей руку.
— Добрый вечер, Ципра, — сказала она приветливо.
— Нелепое имя, правда? — вскинулась та с иронической усмешкой.
— Напротив, почти что имя богини: Циприя, Киприда. [139]
— Богини? Языческой? — неприязненно тряся головой, нахмурила Ципра свои тёмные брови.
— И библейскую святую — жену Моисея — звали похоже: Сепфора.
— Библейскую? — ухватилась цыганочка за это слово, бросая торжествующий взгляд на Топанди: слышишь, дескать?
Лишь после этого приняла она руку Мелани — и больше не выпускала. Надо про эту вторую, библейскую, получше разузнать!
139
Киприда — одно из наименований Афродиты (от названия о. Кипр, где процветал её культ).
— Пойдёмте, комнату вашу покажу.
— Будемте на «ты», — сказала Мелани, дружелюбно склоняя голову ей на плечо.
И Ципра поймала себя на том, что, сама не зная как, даже поцеловалась с ней.
Топанди ухмыльнулся, пожал плечами и предоставил им удалиться.
Никакого предубеждения новоприбывшая не изъявляла, ничем не давая почувствовать, будто считает себя выше Ципры. Вела себя так, словно они знакомы с детства.
— У тебя, милая Ципринька, будет первое время страшно много хлопот со мной, я такая неумелая. Ничему-то не научилась полезному ни для себя, ни для других. Ужасно беспомощная! Зато ты всё, конечно, умеешь, так что я поучусь у тебя. Много, наверно, напорчу, уж придётся тебе меня поругать! Но девушки не побранятся — не подружатся. Поучишь меня вести хозяйство? Поучишь, да?
— А тебе охота поучиться?
— Ну а как же! Нельзя же обузой стать для родственников. Да и после пригодится. Хоть замужем за каким-нибудь бедняком, хоть в чужом доме служанкой, всё польза будет от меня.
Горькие слова, но произнесла их эта осиротевшая дочь вельможи-банкрота с такой простотой, такой спокойной умиротворённостью, что настроившаяся было враждебно Ципра вдруг смягчилась. Душевное напряжение спало, ослабло, подобно звуку струн тумане.
Тем временем внесли чемодан Мелани — всего-навсего один, никаких больше баулов да коробок, просто невероятно!
— Ладно, научу. Начнём с разборки вещей. Вот платяной шкаф, вот бельевой. Повесь, разложи, чтобы всё было под рукой. Из барышни, которая горничную гоняет за своими чулками — один здесь, другой оттуда принеси, никогда хорошей хозяйки не получится.
Мелани открыла чемодан и достала сначала уложенные сверху платья.
Было их всего два, перкалевое, на каждый день, и праздничное, батистовое.
— Немножко смялись. Дай мне, пожалуйста, утюг, поглажу перед тем, как повесить.
— Сама будешь гладить?
— А как же. Их мало, приходится беречь. Девушка может спалить, а они должны подольше послужить.
— А больше почему не привезла?
Лицо Мелани чуть порозовело от этого нескромного домогательства, но голос остался по-прежнему спокойным.
— Остальные, милая Ципринька, забрали кредиторы.
— Нельзя было разве спрятать?
— Как? — приложив в порыве праведного негодования руку к груди, удивилась Мелани. — Ведь это значило бы обмануть!
— Верно, — сдержалась Ципра. — Правда твоя.
И она помогла Мелани разместить вещи в шкафах, придирчивым женским взглядом оценивая всё. Бельё нашла она недостаточно тонким, хотя вышивка на нём, работа Мелани, ей приглянулась. Из книг был в чемодане только молитвенник. Ципра раскрыла его, перевернула несколько страниц. В молитвеннике были гравированные иллюстрации. На одной — поясное изображение красивой женщины с семью звёздами над челом; полные слёз глаза её были обращены к небу. На другой — коленопреклонённый юноша с окружённой сиянием главой. Ципра долго их рассматривала. Кто это может быть?
Драгоценностей среди привезённых вещей не оказалось никаких.
Ципре бросилось в глаза, что у Мелани даже серьги отсутствовали в мочках ушей.
— И серёг не взяла? — шёпотом, чтобы заглушить могущее зазвучать в голосе порицание, спросила она.
— Адвокат сказал, что и серьги мои чужими деньгами оплачены, — потупилась Мелани. — Он прав. И серьги я тоже отдала кредиторам.
— Но у тебя тогда проколы зарастут, — рассудила Ципра. — Дам из своих какие-нибудь.
И, убежав к себе, вернулась с серьгами.
— Смотри-ка! И мои были с сапфирами, — не скрыла Мелани своей радости. — Только у тех камни были поменьше.
И, расцеловав Ципру, позволила ей самой вдеть серёжки себе в уши.
К серьгам полагалась ещё брошка. Ципра и ту предложила, приколов к вышитому воротничку. Взгляд её задержался на изящной кружевной отделке. Что за кружавчики? Не вышито, не соткано, но и не связано. Ципра всмотрелась получше, даже потрогала.
— Не догадываешься? Это я крючком связала. Не какое-нибудь старинное искусство, зато очень простое. Давай покажу.
И она тут же достала из ридикюля нитки и два вязальных крючка, объяснив Ципре всю нехитрую науку. Потом дала попробовать самой, и попытка быстро увенчалась успехом. Вот уже и Ципра научилась чему-то у приезжей! Смутная догадка подсказала ей, что найдётся ещё немало достойного перенять.
Всего час они пробыли вместе, а Ципра успела убедиться, что начинает превращаться в девушку из диковатого подростка.
К ужину они уже вышли, обняв друг дружку за шею.
Первый вечер закончился к полному удовлетворению Ципры.