Когда наши миры сталкиваются
Шрифт:
Грэма все еще успокаивающе обнимает меня за талию. Двигаюсь медленно, чтобы не разбудить его. Он заслуживает еще несколько часов сна после того, как позаботился обо мне прошлой ночью. Будь на его месте кто-то другой, я бы не возражала против дополнительного внимания и понимающих взглядов, но с ним чувствую себя иначе.
Я восхищаюсь парнем, который борется за меня, когда я не могу стоять самостоятельно. Когда чувствую свою слабость, он поддерживает и не позволяет мне не сломаться. В его объятиях безопасность, как будто он может остановить любую силу, которая пытается причинить мне вред.
Я сказала, что люблю Грэма?
— Я чувствую, как ты смотришь на меня, Кен, — обвиняюще говорит Грэм, все еще не открывая глаза.
Меня поймали, и он это знает. Я провожу тыльной стороной ладони по его щеке, оставляя ее на сильном подбородке, водя большим пальцем маленькие круги, ничего не говоря.
— Это приятно, — говорит он, резко распахивая глаза.
На моем лице быстро появляется легкая улыбка. Его выдает выражение глаз. Что-то не так. Я знаю, что его беспокоит по тому, как он в отчаянии сжимает рукой мое бедро и с силой закрывает глаза, словно пытаясь стереть воспоминание.
— Со мной все будет в порядке, Грэм, — подчеркиваю я, пытаясь хоть немного облегчить боль в его прекрасных глазах. Он не может отвести взгляд от синяков на моих запястьях, которые будут напоминать о прошлой ночи, пока не заживут.
— Я убью его. — Голос Грэма был полон ненависти, и это пугает меня. Гнев исходит от него волнами.
— Вовсе нет. — Я сокращаю между нами расстояние так, что мы практически переплетаемся и мысленно делаю пометку не забывать дышать. Мне становится лучше от вновь обретенной уверенности.
Каждый мускул в его теле напрягается, когда Грэм прижимается к моему телу. Тепло его кожи рядом с моей заставляет мое дыхание учащаться. Прошлой ночью Грэм уложил меня в постель, завернув в полотенце. Осознание того, что от Грэма меня отделяет только тонкий кусочек хлопка, приводит мои гормоны в бешенство.
— Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен этого делать. — Грэм поднимает бровь, зная, что у меня нет хорошего ответа, чтобы остановить его от похорон Крейга под питчерской горкой на стадионе средней школе.
— Потому что если ты убьешь его, то больше не сможешь делать этого. — Я хватаю Грэма за шею, притягивая его ближе к себе, пока мои губы не сталкиваются с его губами. Это тот поцелуй, о котором вы рассказываете своим внукам в надежде, что они найдут столько же радости в том, чтобы быть связанными с другим человеком хотя бы раз в своей жизни. Мы обнимают друг друга, когда поцелуй углубляется. Его губы стирают каждое отравляющее прикосновение Крейга на моей коже. Он медленно помогает мне забыть.
Когда Грэм целует меня, я чувствую, как мое тело впадает в какой-то ступор, но когда он касается меня, жизнь возрождается в нем, заставляя его гореть от нужды в его прикосновениях. Грэм хватается за мои бедра и делает так, что я седлаю его талию. Должно быть, он тоже лег спать в полотенце. Почувствовав под собой ткань, я поправляю свое полотенце вокруг груди, чтобы скрыть то, что обнажено под ним.
Грэм освобождает меня от нашего поцелуя, кладя руку чуть ниже моей
Именно в этот момент я понимаю, что не просто думаю, что люблю Грэма, а знаю, что люблю. Он смотрит на меня сквозь ресницы, крадя каждую частичку моего сердца, а я лишь надеюсь, что он не разобьет его. Я знаю, что есть вероятность, что он это сделает.
Грэм лениво прикусывает нижнюю губу, прежде чем провести руками по моей грудной клетке, вниз к бедрам, а затем сделать ответный визит обратно, используя тот же мучительный путь.
— Ты доверяешь мне, Кеннеди? — напряжение горит в глазах Грэма, когда он говорит.
— Конечно, — улыбаюсь я ему, когда он медленно двигает руки к моему полотенцу. — Что ты делаешь? — в моем дрожащем голосе слышался страх.
— Тебе придется довериться мне, хорошо?
— Хорошо... — мой голос затихает, когда я смотрю в его глаза, как будто они хранят секреты, которые я ищу. Мой голос полон опасений. Я не смею разорвать зрительный контакт в страхе потерять все, что хочу от незнания, что мне нужно. Я чувствую, как его руки задерживаются на моем полотенце намеренно медленным движением.
Грэм одной сильной рукой держит меня за бедро, удерживая на месте. Он думает, что я буду уклоняться от его прикосновений, но не понимает, что я не способна двигаться, даже если захочу. Я чувствую физическое влечение к нему. Разрыв любого контакта будет только жестокой пыткой для самой себя. Его свободная рука опускается чуть выше моей груди, где он позволяет своему мизинцу задержаться достаточно низко, чтобы потереть кожу под тканью полотенца, которое разделяет нас.
Пытаться объяснить каково это, когда Грэм смотрит на меня так, как сейчас, невозможно. Нанизывать слова, чтобы выразить, как он заставляет меня чувствовать себя – безнадежно. Никто не в состоянии понять, чем наши взгляды обмениваются друг с другом. Заверение с моей стороны, что я принимаю все, что произойдет дальше, и его чистая внимательность. Каждое простое и сложное движение он делает, чтобы убедиться, что я чувствую себя свободно в его объятиях.
Грэм, которого я вижу перед собой не тот, каким его знают. Для большинства он суров и слишком самоуверен для своего же блага. Тот, кого я имею честь знать, мягкий и подлинный. Он ставит мои потребности выше своих собственных и делает приоритетом обеспечение моего полного комфорта. Мне нравится, что не все знают эту его сторону, как будто она предназначена только для меня.
Я закрываю глаза на долю секунды, делая столь необходимый глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Открываю их снова с новым пониманием того, чего хочу и наблюдаю, как его рука движется туда, где полотенце спрятано, удерживая его на месте. Всего один палец – это все, что нужно, чтобы избавить меня от полотенца и оставить незащищенной под его пристальным взглядом.