Когда не всё равно

Зайцева Олеся

Сейчас же призраки прошлого так отчетливо замаячили за спиной, что безудержно захотелось повернуться и разогнать их.

Яна поморщилась, провела рукой по волосам, подперла ею подбородок. Взгляд пришлось опустить в стол, чтобы не смотреть на собеседника.

– Я никогда и никому не позволю поднимать на меня руку. – Наконец заговорила девушка. Слова явно давались ей с трудом, но по какой-то необъяснимой для нее самой причине, ей хотелось это рассказать. – Это было один раз, мне хватило. Я не из тех дурочек, которые лелеют надежду, что человек может исправиться.

Мужчина, однажды ударивший девушку, не мужчина. Это мое понимание жизни и оно никак не вязалось с его представлениями о семье.

– Он тебя бил? – Андрей сам не понимал, как произнес это вслух. Зубы так сильно сжались, что сквозь них слова вылетали с искажением. Это было непроизвольно.

Она вскинула подбородок и, наконец, посмотрела ему в глаза. Взгляд прожог стекла очков и ударил в самую душу.

– Один раз, мне хватило. Правда я потом сломала ему нос …, кажется, чашкой, точно не помню.

А вот это было неожиданно. Губы парня сами собой растянулись в улыбке. Сказанные ровным тоном слова были правдой. В этом он мог не сомневаться. И она была такой всегда. Даже в институте, никто и никогда не мог сказать о ней плохо, девчонка могла ударить не по-детски.

– И?

Видя его веселящееся лицо, Яна тоже усмехнулась. Он не издевался, не смеялся и что самое главное, не начал ее жалеть.

– И дальше было еще веселее. Он заорал, что посадит меня. Вызвал Ментов. Приехали ребята, посмотрели на мой подбитый глаз, потом на его сломанный нос. Бытовуха, одним словом. Мне предложили написать заявление, в ответ на его заявление, вот я и написала. Так что остаток ночи он провел в обезьяннике, а утром поехал вправлять себе нос. На следующий день, мы разъехались и потом развелись. Это к слову было ой как не просто, но к счастью, подруга надоумила заснять мои синяки на фото, так что в суде не было никаких проблем. Вот такая короткая семейная жизнь.

Она говорила спокойно, но как ни пыталась скрыть, горечь и разочарование невозможно было не услышать.

– Никто не знает таких подробностей, и не понимаю, зачем тебе все это выложила. Надеюсь, все услышанное останется между нами и не станет достоянием нашей дружной группы.

А вот это удар ниже пояса. Парень хотел было вспылить, но во время закрыл рот. Черт, у нее есть все основания не доверять. Этот козел не только ударил ее, так еще и фотки по выкладывал. Но он то не такой! Хотя для нее теперь все одинаковые.

– Я не собираюсь никому рассказывать о твоей личной жизнь. – Отозвался, пряча гнев. Он чувствовал, что закипает как котелок, на медленном огне. Только вот не понятно, на кого же злилось все его естество. И почему?

– Спасибо. Знаю, прости, что попросила, ты никогда болтливым не был. – Яна кивнула, губы ее дрогнули в попытке улыбнуться. – Я удовлетворила твое любопытство?

– Уже не знаю, стоило ли спрашивать. Я так зол, что готов кого-нибудь убить. – Честно признался Андрей, рассматривая, как собственный кулак разжимается и сжимается. Пальцы побелели, от чего вены стали еще более заметны, голубыми дорожками разбегаясь по всей поверхности руки.

– Если

ты о моем обидчике, не стоит, сломанный нос ему послужит хорошим уроком. Если же захотел преподать урок мне, берегись, могу и тебе подпортить лицо. – Девушка усмехнулась уже менее едко, чувствуя, как чернота в груди перестает выдавливать из легких воздух, и отступает.

Время жалости к себе прошло. Раскаяния о прошлой жизни тоже, время бежало, раны затягивались. Поверить кому-то будет сложно, но это не повод всю жизнь развозить сопли по тарелке.

Парень расслабился и вздохнул. Только в этот момент понял, что не дышал толком несколько минут.

– Янка, ты поразительная! Нет, правда. Помнишь, когда ты рассказывала, что занималась как там его…, ну каким-то там единоборством в школе. Как вы били доски голыми руками!

– Ты это помнишь?

– Еще бы! И помню, что всегда смеялся над тобой, дескать, на кой девчонке это уметь. Только сейчас вдруг осознал, если у меня когда-нибудь будет дочь, сам научу ее драться. – Он произнес это с таким жаром, что девушка улыбнулась.

– Да, пригодились навыки.

– Лучше бы не пригодились, но все равно ты всегда могла за себя постоять.

Это здорово.

– Спасибо. Помнится, раньше ты был другого мнения.

– Умнею, наверное.

Минуту молодые люди просто молчали. Смотрели друг на друга, но не знали что сказать. Подкоп в личную жизнь начался непроизвольно, и во избежание попадания к шахтерам, его стоило во время остановить.

– А я был полным придурком в институте, да? – Андрей заговорил первым.

Тема оказалась более чем неожиданной, но все лучше, чем ворошить ее и без того невеселую жизнь. Разговор об общем институтском прошлом – другое дело! Это не зыбкая почва, где надо смотреть под ноги, осмысливая каждое сказанное слово. Нет, те годы выглядели как хорошо изведанная утоптанная тропинка через дебри.

– Ого, самокритика, с чего бы это! – Яна не смогла скрыть удивления.

– Но ведь был же, признайся, обещаю, плакать не буду.

– Тогда да, был и еще каким.

– И вот что странно, никто кроме тебя этого не видел. Нет, правда, на меня вешалась добрая половина потока, все, кроме тебя, почему?

– С чего это ты решил завести эту тему?

– Просто интересно. Не говори, что не помнишь, у девчонок на такое особенная память.

– О, да ты знаток женской психологии. – Девушка засмеялась, машинально заправляя за ухо прядь волос. – Тогда у меня встречный вопрос: ты никогда не обращал на меня внимания, почему?

– А я в своем уме, тебя же тронь, ты и вдарить могла!

– Да, да, да и ты испугался девчонку, которая помещается у тебя под мышкой, не смеши меня! Испугала мама, словами, что девочка из провинции непременно захочет тебя захомутать. Женить на себе за прописку и квартиру, так ведь!

Стрела попала в яблочко. Лицо дернулось непроизвольно, как ни старался Андрей это скрыть. По выражению темных глаз собеседницы, он понял, что прокололся. Что не мудрено, ведь он не мог и предположить, что ей все известно.