Когда она жаждет
Шрифт:
Я заворожена. Когда он наконец просовывает два пальца в трусики и нащупывает мой вход, я издаю недостойный звук, потому что не хочу ничего, кроме того, чтобы он засунул эти пальцы глубоко внутрь меня.
— Такая мокрая для меня, — пробормотал он. — Боже, я не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.
Мое возбуждение сплетается с тревогой, когда он сдвигает мои трусики в сторону и прижимается губами к моему мокрому входу.
Он удовлетворенно стонет. Звук настолько грубый, настолько осязаемый, что на мгновение я забываю
— О Боже, — стону я, когда он бросает клочок хлопка на землю и вводит в меня два пальца.
Наконец-то.
Мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него. Он посасывает мой клитор, пока загибает пальцы, поглаживая что-то внутри, что-то неизвестное, что-то, что заставляет мою киску наливаться кровью.
Тепло поглощает мое тело. Меня поместили в ад. Я хочу снять это платье, хочу снять лифчик, хочу снять все, и я хочу кончить, черт возьми.
Я хочу этого так сильно.
Мои бедра раскачиваются взад-вперед, ища разрядки, которая все никак не наступает.
Разочарование дает о себе знать. С Бреттом это получалось так редко, что он перестал пытаться. Я знала, что мне нужно, чтобы он подольше задержался, но я не умела просить, потому что не хотела быть неудобной.
От стыда мои щеки покрылись колючками.
Роуэн прижимается ко мне и исчезает. — Малышка? Почему ты так затихла?
Мой взгляд падает на его идеальное лицо. Даже в темноте я вижу, как блестит его борода. — Не думаю, что смогу так закончить, — шепчу я.
Он вопросительно вскидывает бровь, слегка пощипывая мой узелок, от чего у меня подгибаются колени. — Я только начинаю.
Мое сердце бьется о ребра. — Это… может занять некоторое время.
Я едва вижу его улыбку, но слышу, когда он говорит: — Отлично. Я не люблю торопиться с едой.
О.
— Тогда продолжай, — задыхаюсь я, когда он снова берется за мой клитор.
Он возвращается к этому с негромким хихиканьем, прижимается лицом к вершине моих бедер и ласкает меня языком.
Он хорош в этом. Настолько хорошо, что мне приходится впиваться ногтями в дверь, чтобы не рухнуть на пол. Когда ноги дрожат так сильно, что твердая поверхность у меня за спиной не выдерживает, я опускаю ладони на его твердые плечи и держусь изо всех сил.
Мне кажется, что я вот-вот взорвусь.
Так, так, так близко… Вот.
Оргазм накатывает на меня, как жесткая волна. Я отдаюсь ему так же, как отдалась ему.
Это великолепно. Великолепно. Самое лучшее, что я когда-либо чувствовала.
Стоны льются из моего рта, громкие и несдержанные, потому что я слишком чертовски заведена, чтобы заботиться об этом. Я сползаю по стене,
В следующее мгновение я понимаю, что он держит мое дрожащее тело в своих объятиях, мое неудобное платье все еще обернуто вокруг меня, и он несет меня вглубь дома.
Дыхание покидает мои легкие, когда он опускает меня на кровать. Внезапно ощущение прилипшей ко мне ткани становится невыносимым. Зачем я надела это обтягивающее чудовище с длинными рукавами? Что я за сумасшедшая?
Я поднимаюсь на колени и начинаю бороться с длинной юбкой. — Ты можешь помочь мне снять ее?
Роуэн включает маленькую прикроватную лампу, заливая комнату тусклым светом. Вместе мы стягиваем платье через голову. Бюстгальтер — еще один мой враг — снимается следующим. Я застонала от облегчения, когда прохладный воздух коснулся моей кожи.
Так гораздо лучше.
Когда я поднимаю взгляд на Роуэна, то обнаруживаю, что он все еще стоит у кровати. Он смотрит на меня таким взглядом, что у меня сжимается киска.
Темный, хищный, собственнический.
Я не сразу понимаю, что впервые обнажаюсь перед ним. Как ни странно, в моей голове не возникает шепота стеснения.
Да и как они могут быть, когда один только его взгляд заставляет меня чувствовать себя чем-то драгоценным?
Он протягивает руку и ласкает мое лицо, проводя большим пальцем по щекам, челюсти, нижней губе. — Ты такая чертовски красивая, Солнышко. Красивая вся.
Он проводит костяшками пальцев по бокам моей груди, дразня меня, мучая меня. Я хочу, чтобы его рот был на мне, его зубы на моих сосках. Вместо этого он обхватывает обе мои щеки руками и впивается в мои губы голодным поцелуем.
Когда мы расходимся, я перестаю играть. Я хочу, чтобы он был внутри меня.
— Сними одежду, — умоляю я.
Как он до сих пор полностью одет, в то время как я совершенно голая?
Он стряхивает пиджак и быстро расстегивает пуговицы на рубашке, а затем снимает и ее.
Мой пульс бьется в ушах при виде всей этой загорелой кожи. Его тело — это чистая, смертоносная сила.
Мой взгляд скользит по татуировкам, покрывающим его грудь и руки. Отсюда я едва могу различить шрамы, разбросанные по всему его торсу.
У него их очень много. Что случилось?
Его руки опускаются, чтобы расстегнуть ремень. С тихим шипением он продевает его в петли и бросает на землю.
Это движение не должно быть эротичным. Оно не должно заставлять мою кожу нагреваться. Оно определенно не должно заставлять меня быть еще более влажной, чем я есть, но тем не менее мы здесь.
Я сглатываю, не в силах оторвать взгляд от его тела. Он одним махом стягивает с себя джинсы и боксеры.
О, черт.