Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы
Шрифт:
— Где? А, это… Сковорода.
— Сковорода из камня? — удивился отец.
Дола медленно кивнул:
— Я в ней лепешки пеку.
— В ней можно печь лепешки?! — переспросила Тарон.
— Можно. Медленно пекутся только, — ответил Дола.
Отец посмотрел на меня и спросил:
— Ну что, видел крестьянский дом?
— Но в нем же ничего нет! — воскликнул я.
— Крестьянский дом как раз и отличается тем, что в нем ничего нет.
Я не очень понял и хотел переспросить, но в это время снаружи
Мы быстро вышли из дома и увидели, что у стены, где Дола сбросил вязанку дров, стоит девушка, а вязанка — у нее на голове. Черныш бросался на девушку и отчаянно лаял.
Дола отогнал собаку, но, отбежав в сторону, Черныш продолжал рычать. При виде Долы девушка изменилась в лице, бросила дрова на землю и хотела убежать, но Дола поймал ее за руку.
— Дрова явилась воровать? — спросил он.
Девушка молча кивнула. Глаза ее расширились от страха, лицо совсем побелело, узкие губы дрожали. Она обвела нас взглядом и тихонько заплакала.
— Ты чья? — спросил Дола. — Ты с пастухами?
Девушка молча кивнула еще раз.
— Звать тебя как?
— Торуджа.
— Зачем же ты воруешь дрова? — вмешался отец.
— Лепешки печь.
— А сама почему из лесу не принесешь?
— Я в лесу боюсь.
— Брата послала бы! — сказал отец.
— Нет у меня братьев. Только мать, а она совсем старая. Я целый день стадо пасу. Мама еду готовит. Кому у нас в лес ходить?
— А до сих пор кто ходил?
— Мано ходил.
Кто такой был этот Мано, никто из нас не понял, но Дола спросил:
— А теперь почему Мано не пошел?
Девушка опустила глаза. Ее тонкие губы опять задрожали.
— Мано женился, — тихо сказала она.
Дола долго смотрел на Торуджу, потом поднял дрова, валявшиеся у ее ног, и сказал:
— Сегодня можешь взять дрова. А больше не воруй.
Когда мы ушли из дома Долы, отец снова уселся под тунговым деревом и, насаживая червяка на крючок, негромко заговорил:
— Четыре голые стены, голый пол, каменная сковорода… Ты видел все это, мальчик? В жизни этого крестьянина есть все, чем располагает форель.
— Но Дола же не рыба! — возразил я.
— Он никакая не рыба! — подтвердила Тарон.
— Правильно, девочка, не рыба, — печально сказал отец. — Просто иной раз я спрашиваю себя, зачем человек прошел тысячелетия и чем он отличается от рыбы?
Больше отец разговаривать с нами не стал, а поскольку он все равно начал говорить непонятное для нас, мы оставили его, взяли мячик и ушли играть в высокую траву.
Странный человек отец. Начинает вдруг говорить такие вещи, которые просто невозможно понять.
Дня через три после этой истории отец усадил нас в лодку и повез показывать озеро. На озере повсюду плавали широкие листья белых лотосов. При виде лотосов Тарон обомлела от изумления, и отец
В это время к нам подошел Дола со своей собакой, увидел, что мы играем, и остановился. В руках у него была игрушечная водяная мельница. Дола уселся с нами, выбрал два камня и начал прилаживать мельницу. Хорошенько укрепив ее, он опустил свое сооружение в воду. Колесо завертелось так же быстро, как на той большой мельнице, куда люди возили молоть зерно.
— Дай мне эту мельницу! — завизжала Тарон. — Дай!
— Почему это тебе?! — возмутился я. — Я тоже хочу. Дола, дай мне мельницу!
— У меня их две, — объяснил Дола. — Каждый получит по мельнице.
— А где вторая? — недоверчиво спросил я.
— Потерпи. Ты мне за мельницу дашь другую вещь.
— Какую?
— Резиновый мяч.
— Ну нет! — воскликнул я. — Мячик — ни за что!
Тарон между тем не могла отвести глаз от мельницы.
— Почему это ты не отдаешь мячик? Отдай! — повелительно сказала она, переводя взгляд на меня. — У тебя же целых два мяча!
— Не дам, сказал не дам! — упорствовал я. — А мельницу все равно возьму.
— Ну как хочешь, — сказал Дола, доставая мельницу из воды.
— Ой не надо, не надо! — заторопилась Тарон. — Пускай останется в воде. Отдай Доле мяч, а то я с тобой никогда не буду разговаривать, насовсем поссорюсь.
Мяч пришлось отдать, но я растерялся: тут тебе и сердитая Тарон, и мельница в воде крутится, и мячик такой красивый! Со вздохом я протянул Доле мяч. Дола достал вторую мельницу и укрепил ее между камешков. Когда она хорошенько раскрутилась, он взял мяч и заторопился уходить — боялся, наверно, что я раздумаю.
— А зачем ему мяч? Что он с ним делать будет? — спросил я Тарон. — Ведь только дети играют в мячик, а взрослые — никогда. Я, например, никогда не видел, чтоб папа в мяч играл.
— Ага! Ага! — радостно кричала Тарон, — а моя мельница быстрей крутится!
Она даже в ладоши захлопала, а про мой мяч уже успела забыть.
Мне стало так обидно, что я ухватил Тарон за косы и несколько раз хорошенько стукнул ее по шее. Очень уж я жалел свой мяч.
Мы были в ссоре целый день, но к вечернему чаю помирились снова. Мы пили чай на веранде охотничьего домика, когда появился Дола с тяжеленной вязанкой дров на голове. Он сбросил дрова на траву перед верандой, вытер потный лоб и уселся на ступеньки отдохнуть.