Когда-то был человеком
Шрифт:
Это был бальзам на сердце. Но здесь я должен оговориться: в 1973 году практика запрета на профессии ещё не приняла таких масштабов, как это случилось позднее, вскоре после описанной сцены. Сегодня эти таможенники не смогли бы позволить себе ничего подобного.
«Петь запрещается»: Дитрих Киттнер на демонстрации безработных
У меня есть копии трех судебных обвинений, выдвинутых против людей, которым грозил запрет на профессию. Всем трем обвиняемым инкриминировалось посещение ими выступлений Киттнера. По вполне понятным
КОНФУЗ
Кроме сценического реквизита, в моем платяном шкафу нет никаких атрибутов буржуазного благосостояния, без которых многие люди не мыслят своего существования, – таких, например, как «пиджак однобортный из особо ноской материи со скромным рисунком» или «модный двубортный костюм, приталенный, 60 % чистой шерсти» (брюки с манжетами, косые карманы, несминаемая складка), я уж не говорю о смокинге или фраке. Я не обзавелся даже более или менее приличным галстуком, если не считать тех, что мне подарили: не люблю носить на шее эту удавку. В этом – мой шик. Я могу себе это позволить, так как на официальные приемы меня приглашают нечасто, а потому дорогой гардероб означал бы для меня выброшенные деньги: никогда бы не смог износить его.
А если мне и предстоит «выход в свет», я нахожу выход из положения и одеваюсь так, чтобы не оскорбить своим видом приглашенных гостей и не поставить хозяев в неловкое положение. В таких случаях я извлекаю на свет божий черные вельветовые брюки, бережно хранимые для подобных случаев, удобную и чистенькую куртку того же цвета и из того же материала. Для того чтобы весь ансамбль был выдержан в принятых в обществе черно-белых тонах, стараюсь заблаговременно сдать в чистку белый свитер. Экипировавшись таким образом, я своим видом не вношу особого диссонанса в атмосферу юбилеев, свадеб, похорон и приемов.
Когда руководитель Постоянного представительства ГДР в Бонне Михаэль Коль устроил в Ганновере прием по случаю своего официального вступления в должность, он пригласил на него не только представителей политических и общественных кругов земельной столицы, но и оппозиционных деятелей культуры и – что следует особо отметить, поскольку в ФРГ такие вещи, к сожалению, совершенно не приняты, – также рабочих. Тем самым он продемонстрировал не только знание дипломатического этикета, но и суверенный стиль поведения, характерный для представителя социалистического государства. Я тоже оказался в числе приглашенных.
Киттнер выступает перед бастующими рабочими судостроительной верфи в Бремене
Нижнесаксонское земельное правительство, по слухам, направило в связи с этим послу официальный протест: приглашение господина Киттнера в период, когда накал демонстраций «Красного кружка» достиг своего апогея, является-де «недружественным актом». Но на представительство ГДР это явно не произвело никакого впечатления, так как и на следующий прием мне опять пришло приглашение. Это радует меня до сих пор, и я нисколько не сожалею, что в то время мне приходилось, уходя с демонстрации, делать здоровенный крюк, чтобы заехать домой и переодеться в свой роскошный вечерний костюм.
Дипломатический прием, после того как были произнесены приветственные речи, проходил, как обычно, в непринужденных беседах разбившихся на группы гостей. Некий пожилой господин, занимавший в ХДС какую-то официальную должность, подняв свой бокал, добродушно обратился ко мне:
– Вот видите, господин Киттнер, вам, представителям искусства, живется легче, чем нам: вам не приходится париться в парадных костюмах.
– Это одна из немногих привилегий, которые у нас есть, – так же любезно парировал я.
Господин решил, видимо, отплатить мне за такой ответ и нанес сокрушительный удар:
– Но преимуществами свободного Запада вы охотно пользуетесь, не правда ли? Скажите-ка: ведь такую шикарную куртку, что на вас, там у них не купишь. – Под «там, у них» он имел в виду ГДР.
В ответ на это я молча распахнул куртку и показал господину, знавшему толк в моде, этикетку, пришитую изнутри: «Народное предприятие по пошиву верхней одежды в Вернигероде». Эту добротную вещь я в свое время купил в ГДР, когда неожиданно выяснилось, что мне предстоит вечером идти на прием по случаю нашей премьеры.
Господин из ХДС лишился дара речи. Не говоря ни слова, он быстренько отошел и присоединился к другой группе беседующих.
МЕНЯ ОПОЗНАЛИ
Как-то раз, делая покупки в универмаге Магдебурга (ГДР), в одном из отделов я обнаружил нечто, меня приятно поразившее. Это был широкий ассортимент таких замечательных вещей, которые бесполезно искать в гигантских торговых центрах, принадлежащих концернам ФРГ. А именно: «знамя красного цвета, 120 X 120 см, I сорт», изготовлено в 1977 году народным предприятием «Бандтекс» в Пульснице. Или же флаг меньшего формата, 60X100 см, изготовленный народным предприятием «Планета» в Эппендорфе. Имелось также знамя, которое можно вывесить из окна (хотя до Первого мая было еще далеко), тоже первого сорта, 40x60 см, вдобавок сниженное с 2 марок 90 пфеннигов до 1 марки 60.
Вспомнив о том, как нам дома часто приходилось заниматься кройкой и шитьем, я, обрадованный, накинулся на товары, закупив столько, чтобы этого хватило мне и моим друзьям минимум на год. К тому же я приобрёл – какой все-таки замечательный универмаг – несколько лозунгов и транспарантов, призывающих к солидарности с чилийским народом и к поддержке движения за освобождение Южной Африки.
Возле кассы продавщица спросила меня: «Вам нужна квитанция?»
Я отказался. Молодая женщина недоверчиво покосилась на меня и в легком недоумении спрятала квитанционную книжку. Внезапно ее лицо просветлело. «Ах, вон оно что, поняла, вы товарищ из ФРГ?»- улыбнулась она мне. Еще немного, и она ободряюще похлопала бы меня по плечу.
То, что в западногерманских магазинах, к сожалению, не купишь этих важных символов рабочего движения, тем более по себестоимости, объяснять этой милой женщине было не нужно.
КАК Я ОДНАЖДЫ КРУПНО ОШИБСЯ
В конце 60-х годов известный в то время киноактер Вольфганг Килинг на некоторое время покинул ФРГ и переселился в ГДР. На родине за свои критические высказывания, а также за недостаточно лояльное отношение к государству он долгое время не получал никаких ролей. Кстати, Килинг, чьим амплуа были роли негодяев, несколько лет назад сыграл в откровенно антикоммунистическом хичкоковском боевике «Разорванный занавес» роль агента госбезопасности ГДР (по сценарию – отпетого мерзавца). Он создал столь отвратительный образ, что посетители свободнодемократических кинотеатров, воспитанные на «Бильд-цайтунг», стонали от удовольствия, когда его противник, типичный представитель Запада (разумеется, блондин), размахивая кухонным ножом, расправлялся с недочеловеком с Востока. Киногерой западного мира в духе Джеймса Бонда проливал на цветном экране коммунистическую кровь литрами. Когда упорно цепляющееся за жизнь чудище с партийным значком СЕПГ на лацкане было повержено и испускало стоны, его под ликующие аплодисменты любителей кино настигал заслуженный конец: в газовой печи(!). Садизм и любовь к западным свободам в трогательном единении переплелись друг с другом в высоком искусстве эпохи «холодной войны».