Когда уходит земной полубог
Шрифт:
Мазепа подошёл к побледневшему Орлику и зашипел на своего генерального писаря так зло, словно перед ним стоял сам Меншиков:
— Кто же, помимо моего указа, выдаст Танскому месячные деньги и провиант? И как Танский может идти в поход без моей воли с полком, которому я плачу из своей казны? Да если бы он пошёл в поход, я бы самолично повелел его, как пса, расстрелять!
Изворотливый Орлик, однако, нашёлся, чем унять гетманский гнев.
Хитро улыбаясь, он пробормотал:
— Ваша экселенция, а у нас гость! Там в задних комнатах ваш старый знакомец, пан Зеленский!
— Что же ты сразу мне не сказал, дурень? — Лицо Мазепы просияло, и даже старческие морщины на лбу несколько разгладились. — Ведь эта новость наипервейшая!
В задних покоях Мазепу и впрямь поджидал маленький и вёрткий человечек в дорожном платье. Он ничем бы не выделялся, если бы не жалящий острый взгляд, который, казалось, был острее, чем кинжал-презентур, которым добивают лежачих. То был ректор школы отцов иезуитов в Виннице, пан Зеленский.
Верный слуга ордена Игнация Лойолы и старый гетман давно были знакомы по многим делам, но все те дела меркли перед тем великим делом, которое затевал сейчас Мазепа.
— Видел ли ты короля Станислава? — Гетман говорил по-польски несколько старомодно, точно отлетал на полвека назад, во времена короля Яна Казимира.
— Пан гетман! Его величество король Станислав принял меня как вашего посланца со всем достодолжным уважением и шлёт вам пожелания удачи и успехов в общей борьбе с москалями! — уверенно отвечал Зеленский, а затем хитро глянул на гетмана и добавил: — Я видел не только короля Речи Посполитой, ваша экселенца, но и канцлера Швеции, самого графа Пипера! И это важнее, много важнее! Потому как будем откровенны, ваша экселенца: круль Станислав — простая игрушка в руках шведов! Хотя сам шведский Каролус, по-моему, игрушка в руках графа Пипера. Граф позволяет своему королю воевать, но все нити большой политики держит в своих руках!
— И что же граф Пипер велел мне передать? — глухо спросил Мазепа.
— Граф просил узнать, чего вы сами желаете и что вы сможете! Тогда они заключат с вами прямой договор! — Зеленский утаил усмешку в глазах и, конечно, не передал слова Карла XII, который, по слухам, насмешливо бросил Станиславу и Пиперу: «Я заметил по опыту, что казаки способны оказать услуги, когда приходится преследовать бегущего неприятеля, но вообще во время войны на них нельзя полагаться!»
— Что ж, спасибо, пан Зеленский, за великую услугу! — Мазепа просиял — столь сладкой музыкой прозвучали для него слова: «Прямой договор с двумя королями!»
Он, бывший покоевый, как равный монарх заключает прямой договор с королями Швеции и Речи Посполитой! Вот когда он, Ян Мазепа, обогнал всех этих спесивых Потоцких, Любомирских и Радзивиллов! В глубине души Мазепа, как многие из украинской старшины, до сих пор завидовал великим привилегиям польских вельмож и мечтал ежели не сравняться, то хотя бы дотянуться до оных. И вот он, Ян Мазепа, взял и обогнал всю эту спесивую польскую знать и волен ныне просить себе по договору любое княжество в Речи Посполитой. И что ж, он попросит! Нет, не вечно мятежную Украйну — он попросит в свою личную маетность Полоцк, Витебск и Оршу. И круль Станислав отдаст ему на кормление эти воеводства, потому как он положит под его ноги всю Украйну. Вот тогда он и заживёт знатным паном, как граф Потоцкий или князь Вишневецкий.
«Но о чём там болтает Зеленский?» Гетман оторвался от своих сладких мечтаний.
— Так, говоришь, шведы пойдут прямо на Москву? Славно, славно! — И признался своему конфиденту: — Пока король Карл и царь Пётр таскают себя за чуприны в Беларуси и под Смоленском, я стяну под Батурин своё войско и в нужный час ударю москалям в спину! Дольхштосс! Так именуют этот удар немецкие ландскнехты. Кинжал в спину! Тогда я и посмотрю, какими жалкими червяками будут извиваться предо мной и царь Пётр, и этот спесивец Меншиков!
Отпустив Зеленского, всю ночь просидел Ян Мазепа над картой Речи Посполитой, выкраивая себе города и воеводства. А наутро нежданно был вызван к царю и увидел на столе Петра ту же карту — только вся она была покрыта засечными линиями по дорогам на Москву.
— Уходит наша армия с Украйны! — Пётр кивнул на карту и сказал гетману доверительно, словно и не было вчерашней размолвки. — По всему сходится, Иван Степанович, что пойдёт швед прямо на Москву через Минск и Смоленск.
— Государь, оставь мне хотя бы пять полков регулярного войска, дабы прикрыть Киев! — громко взмолился Мазепа, а в душе ликовал — вот оно, свершилось! С уходом москалей у него развязаны руки и договоры его с королями из простых мечтаний становятся жизнью.
— Не тужи, гетман, я Украйну не брошу! — В словах Петра промелькнула некая угроза. — В Киеве я у князя Дмитрия Голицына в Печорской фортеции не пять, а десять полков оставлю. Да и ты со своими казаками ему на выручку поспешишь. А первый натиск шведа отобьёте, тут и я со всей армией вам сикурс подам!
«Как же, поспешу я подпирать этого гордеца Голицына в Киеве! Пусть туда круль Станислав войдёт!» — злорадствовал про себя гетман. А вслух сказал:
— Десяти полков мало, государь, а вдруг на Украйну не токмо король Станислав со своей шляхтой, но и сам Карл XII марш предпримет?
— Не предпримет, на Москву пойдёт! Все лазутчики о том дружно толкуют, да и коменданта швед уже на Москву определил! — Пётр усмехнулся. — Так что не до Украйны ему — попрёт по прямой дороге! — И, оторвавшись от карты, пытливо глянул на гетмана: — Разве что ты его сам позовёшь, а, Иван Степанович?
— Что я, Иуда какой? Чем упрёк такой заслужил? — вскинулся гетман с гордостью верного старого служаки.
— Знаю, знаю! И верю тебе, Иван Степанович! Ведь ты у меня после кончины Головина первый андреевский кавалер! И с войском своим поступай как знаешь. А светлейшему за то, что он твой регимент умыкнуть хотел, мною уже сказано. Так что поспешай к себе в Батурин, Иван Степанович, и присматривай, чтобы крымцы набег какой не свершили! — И когда гетман был уже у порога, царь вдруг попросил его: — И вот ещё что, Иван Степанович, поедешь в Киев — попутчиком тебе мой Алёшка будет, так ты уж, будь добр, присмотри за ним!
От царя гетман вышел с высоко поднятой головой.
Когда выехали из Жолквы, гетман предложил царевичу пересесть в свою удобную открытую коляску. Алексей охотно согласился: куда приятней быть на воздухе, нежели трястись в древнем дорожном дормезе. Сколько раз он просил батюшку закупить в Вене или Голландии вот такую коляску, да у Петра то ли руки не доходили, то ли казна была пуста. Вообще на двор Пётр отпускал куда меньше денег, чем все его предшественники. Царские дворцы в Москве и в подмосковных вотчинах пришли в полное расстройство и запустение, а батюшке и горя мало: все деньги, которые он нещадно выколачивал из страны, шли на новые полки, пушки, флот и Санкт-Петербург. Впрочем, и на себя лично отец тратит очень мало: ходит в штопаных носках и старом кафтане, а всем каретам и коляскам предпочитает одноколку, на которой и летает из одного конца России в другой. А вот гетман Мазепа совсем иной человек: любит жить по-пански, в роскошах и удобствах. Интересно, сколько золотых червонцев упрятано у него в кубышке? Иные говорят — десятки тысяч, а Александр Данилович намедни твердил, что у старика в Батурине и Белой Церкви припрятаны целые миллионы... Царевич с любопытством покосился на гетмана и поразился, какой у старика сильный и крепкий подбородок.