Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
— … особый случай. Семейный солдат начинает думать о доме, жене, ребятишках, становится осторожнее — это в общем-то даже хорошо. Но иногда начинает в принципе избегать опасности, делать своё дело, спустя рукава — это уже совсем не хорошо. Так что командование долго и тщательно взвешивает каждый такой запрос. Во-вторых, на что семью содержать? С нашим жалованьем не слишком-то разгуляешься. Жильё, питание, из одёжки что-нибудь… Пока ты один — с лихвой хватает, даже отложить можно про запас. Но семья — совсем другое дело. Ротмистр,
— Ещё две, будьте так любезны.
— Сию минуту, пан.
— Как так вышло, что солнце утонуло? — слегка заплетающимся языком поинтересовался Макс. Он уже пожалел, что не перекусил как следует прежде, чем приниматься за выпивку — сливовица своё дело знала. К счастью, стакан был уже пуст, и теперь младший страж налегал на клёцки, щедро политые топлёным маслом и посыпанные поджаренным луком.
— Так вот и вышло, — вид у Шустала стал мрачный и серьёзный. — Пять лет тому назад.
— Как может солнце утонуть?
— Почём я знаю? Я тебе что, учёный, или алхимик? Они вон тоже так и не смогли выяснить, как да почему, да как бы его достать.
— Ну так водяного бы попросили, — усмехнулся Максим. — Чертовка и Кампа — его вотчина, или я что-то не так понял?
— Всё ты так понял. Не поможет он.
— Ааа… Вредничает?
— Не то чтобы…
— Мзду ждёт?
Иржи нахмурился и посоветовал:
— Не вздумай такое перед тестем ляпнуть. Дурень.
— Извини, — Макс прижал указательный палец к губам, показывая, что больше такое не повторится.
— Говорил же: жуткое пойло.
— Твоя правда. Так почему пан Кабурек не подсобит?
— Не может он, — вздохнул капрал. — Не в его это власти. И вообще… — Шустал как-то неопределённо помахал рукой.
— Что — вообще?
— Не он же солнце топил. Может, если бы знать, кто, да как устроил — и нашли бы, как обратно достать. А пока вот так: ни утро, ни вечер, просто светло. Потом разом темно.
— Ну, в целом-то вроде и не так плохо, — Максим обвёл зал трактира осовевшим взглядом.
— В нашем деле — плохо.
— Правда?
— Сам увидишь. А Кабурек, — Иржи помолчал, будто тщательно подбирая слова. — Ты его лучше насчёт солнца не пытай. И насчёт дочери тоже.
Макс непонимающе нахмурился:
— А что про неё пытать? Ну, старуха. Ну что теперь. У нас точно так же люди стареют. И нелюди, наверное, тоже бы старели, — забормотал он, развивая мысль. — А они вообще долго живут?
— По-разному, — Шустал отставил ещё одну опустошённую кружку. — Тебе сколько вообще лет?
— Тридцать четыре, — запинаясь, выдал Максим.
— Ясно. А мне сколько?
— Откуда я знаю?
— Ну, по виду.
— Да плюс-минус так же.
— Сорок восемь, — заявил Шустал, довольно наблюдая, как собеседник пытается сфокусировать на нём непослушные глаза.
— Врёшь, — уверенно заявил Максим.
Капрал с самым серьёзным видом перекрестился, потом вытащил из-под нагрудника цепочку с крестиком, поцеловал его и спрятал обратно. Макс внимательно наблюдал за этой сценой, потом спросил:
— Как так?
— А вот так. Правда, я тебе точно не скажу, одни и те же у вас и у нас года, или разные. Но по нашему летосчислению мне — сорок восемь. Я, кстати, подумал поначалу, что и тебе примерно столько же.
— Я просто последнее время много пью, много работаю и плохо сплю! — протестующие забормотал Максим.
— Да нет, при чём тут твоя работа и выпивка. Я всё это к тому, что не спешил бы ты судить, кому и сколько лет, и кто старый, а кто ещё ничего и о-го-го. И повторно тебя прошу — слышишь? — не ляпни чего-нибудь не того своему тестю. Беды не оберёшься.
— Да не буду я ничего ему ляпать! Я в кордегардию сейчас пойду. Поели? Поели. Попили? Попили. Пора и честь знать. Кто там меня будет учить мечом махать?
— Прежде, чем учить, тебя протрезвить бы хорошо. Ну ничего, в другой раз будешь, как все честные люди, пиво брать, а не эту жуть. Пойдём, побродим ещё по улицам, пусть тебе мозги как следует проветрит. Полчаса у нас есть, а потом в казарму и спать. К ночному выходу как раз будешь в форме.
Глава 5
Первая вахта
Максиму казалось, что он только-только задремал, когда его растолкал всё тот же Шустал, держащий в руке фонарь со свечой.
— Вставай, страж. Пора.
— Иржи, ты ведь капрал.
— Капрал.
— Значит, в служебное время я должен к тебе обращаться «пан капрал»? Субординация, как-никак.
— В общем-то да, — задумчиво потёр подбородок чех. — Но, во-первых, ты не в моей десятке. Я слышал, что командор вообще не намерен распределять тебя, а хочет оставить в личном подчинении. Во-вторых, это у старших офицеров обычно пунктик насчёт порядка. Хотя, конечно, порядок должен быть. Но если ты меня ненароком назовёшь по имени или фамилии — я не обижусь.
— А то, что меня решил оставить при себе командор — хорошо или плохо? — поинтересовался Максим, оглядывая измятые дублет и штаны: спать он завалился одетым.
— Чудак человек! Конечно, хорошо. Не будешь щёлкать клювом — карьерный рост обеспечен. Правда, есть нюанс.
— Какой? — насторожился Макс.
— Тех, кто не распределён по десяткам, в любую минуту могут послать в любую часть Праги. На помощь, для усиления, или просто в наказание, если кто провинится. Слыхал, как ротмистр Калита грозился Йозефовым?