Когда время становится круглым
Шрифт:
– На территории станции, - подсказала Сплетница.
– Где-то на территории, - сделал ударение на слове "где-то" Фашист.
– Пойду к детям, - объявила Мать и убежала.
– А ты про аплодисменты очень кстати, - с довольной улыбочкой сказала Фашисту Сплетница.
– Понял, к чему я? Искусство служит межвидовой коммуникации.
– Поконкретней нельзя?
– недовольно произнёс Фашист.
– Что ты имеешь в виду?
– заинтересовался Предатель.
– В театре кто-нибудь бывал? Там собаки ходят на задних лапах. Их, правда, люди играют.
К разговору подключился Турист.
– К чему ты клонишь?
– На задних лапах, говорю, - начала терять терпение Сплетница, - кто-нибудь, кроме меня, умеет ходить?
На лице Предателя появилась самодовольная улыбка.
– Ходить - не очень, а стоять могу. Очень это всяких, извините за выражение, мадам и вумэн умиляет. "Ах, какой милый! Ах, какая прелесть!" - начинают пищать и рыться в сумочках. А я смотрю на них и думаю: "Ни черта-то вы в собаках не разбираетесь".
Сплетница окинула Предателя оценивающим взглядом.
– Ты, конечно, похож на Таракана, но...
– Сплетница взглянула на Фашиста.
– Но твой типаж, Фашист, больше всего подходит.
– Какой типаж? О чём ты?
– На задних лапах, спрашиваю, передвигаться можешь?
– Мы все учились понемногу...
– нахмурился Фашист, подозрительно косясь на Сплетницу.
В эту минуту дверь КПП приоткрылась, и чья-то рука выбросила нечто рыжее и пушистое округлой формы. Прокатившись по земле несколько метров, рыжий шар превратился в неуверенно стоящую на расставленных в стороны лапах Эйлу.
– Поглядите-ка!
– вскричала Сплетница.
– Именно чего-то подобного я и ожидала!
Эйла, между тем, уже огляделась и даже предприняла попытку прошмыгнуть мимо компании взрослых.
– Стой, маленькая негодяйка!
– приказала Лежебока.
Эйла замерла на месте, затем обернулась и проговорила в высшей степени почтительным тоном:
– Миссис, позвольте мне откланяться, меня сестра и братья ждут.
– Надеются, что опять им ногу индейки притащишь?
– Лежебока обернулась к сотоварищам.
– К бабе Гале повадилась. Кстати, какой-то свой маршрут у неё.
Сплетница кинулась к Эйле.
– Ты, э-э, как тебя? Тебя ведь мамашка твоя маленькой леди называет?
– Эйла.
– Так вот, Эйла, ну, или как там тебя...
– разволновалась Сплетница.
– Рассказывай всё сейчас же!
– Что рассказывать?
– спросила Эйла и постаралась состроить мордочку попроще.
– Как на территорию пробираешься?
– Под воротами пролезаю, - ответила Эйла.
– Я ложусь и становлюсь плоская, как на картинке. И пролезаю. Когда в животе ничего нет, то получается быстро и почти не больно.
– А сегодня попалась? Да? Как так?
– продолжала расспрашивать Сплетница.
– Сегодня она без индейки, - не без торжества в голосе прокомментировала Лежебока, ревновавшая к бабе Гале всех собак.
– Попалась-то как?
– окатив Лежебоку недовольным взглядом, продолжила наседать на Эйлу Сплетница.
– Я увидела Таракана, побежала и попалась.
– Так-так, тебя взяли, как я поняла, а Таракана?
– Нет, он был с тележкой, - помотала головой Эйла.
– С какой тележкой?
– Он кирпичи вёз.
Сплетница обернулась к стоящему рядом с нею Фашисту.
– На работу, что ли, устроился?
– произнесла она с недоумением.
Фашист ухмыльнулся.
– А меня это ну вот ни капельки бы не удивило. Для них что нас, верой и правдой им служивших, прогнать, лишив куска хлеба... Ну, мяса, конечно. Хлеб сами пускай жуют. Им что нас прогнать, что террориста трудоустроить...
На минуту воцарилась тишина, потому что ни у кого из присутствующих не нашлось слов возражения. Так и есть всё. Люди несправедливы. Уж кому, как не собакам, многие тысячи лет бок о бок прожившим с людьми и бескорыстно им служившим, не знать об этом. Да каждый представитель вида мог бы немало порассказать о неприглядных поступках не только хозяев и членов их семей, но и совершенно посторонних двуногих, так или иначе контактировавших с лучшими друзьями человека.
КИРПИЧИ С НАЧИНКОЙ
Таракан стоит на коленях около свежевырытой ямы, вплотную примыкающей к стене производственного здания, и перекладывает из тачки в рюкзак осколки битого кирпича. Последний из находившихся в тачке кирпичей, почти целый, имеющий лишь один небольшой скол, он берёт двумя руками и внимательно осматривает. Затем, ухватившись большим и указательным пальцами правой руки за небольших размеров петлю в срединной части кирпича, тянет её кверху, в результате чего с кирпича снимается опоясывающая его сантиметровой ширины лента.
Таракан отбрасывает её в сторону и с правой половинки кирпича снимает, словно колпак, "кирпичную" оболочку, под которой обнаруживается торчащий из левой половинки кирпича брусок светло-коричневого цвета.
СПЕКТАКЛЬ И НОВЫЙ ПЛАН НЯНЬКИ И ПОМОЩНИКА
Сплетница, Лежебока, Турист и Предатель стояли в двух десятках метров от КПП, а Фашист, передвигаясь на задних лапах, тащил зажатый в зубах увесистый камень. Приблизившись к входу в здание КПП, около которого стояли начальник охраны Капралов и охранник Замшелов, Фашист бросил камень на землю и принялся закапывать его. Сначала задними лапами, а потом и передними.
– Во-во, передними!
– обрадованно прокричала Сплетница.
– Верю! На все сто верю!
– Ну что тут скажешь? Артист. Зарываешь талант свой, Фашист!
– восхищённо проговорил Предатель и обрадованно воскликнул: - О, стихи получились!
– И головой по сторонам верти, как будто боишься, что заметят, - подсказал Фашисту Турист.
Фашист сделал испуганную морду, повертел головой по сторонам и принялся пятиться, удаляясь от присыпанного землёй камня.
– Отлично! Браво!
– одобрила Сплетница.