Когда засмеется сфинкс
Шрифт:
Застигнутый врасплох, Фрэнк покраснел, попятился к двери, не отдавая отчета словам, зачем-то выпалил:
— Зайдите ко мне, пожалуйста, Вирджиния, как освободитесь. — Он резко повернулся, стукнулся лбом о дверь и, проклиная в душе свою неуклюжесть — поступил как остолоп, — скрылся за портьерой.
— Я вас слушаю, мистер Грег. — Мисс О'Нейли вошла почти следом за ним и осторожно, без шума, прикрыла дверь. Она не остановилась, как это бывало обычно, на пороге, придерживая рукой портьеру, а медленно, все с той же непонятной улыбкой, глядя ему прямо в глаза, шла к столу.
У Фрэнка
Она слегка приподняла голову, рот ее был полуоткрыт, руки опущены вдоль тела. Голова у него закружилась, он схватил ладонями ее лицо и начал целовать глаза, рот, шею. О'Нейли, как сомнамбула, стояла, не шевелясь, все так же безвольно опустив руки.
— Джин! Я люблю тебя, — задыхаясь от счастья и нежности, шептал Фрэнк, целуя ее.
Глава V
Эдуард Бартлет — шеф
Два года напряженной работы, которая иногда изматывала до предела и тело и душу, но была всегда увлекательной и в конце концов приносила творческое удовлетворение, пролетели как две недели. Грег чувствовал — это время сделало его более уравновешенным и спокойным, вместе с опытом пришла уверенность в себе, знаниях, способностях. Он возмужал, голос стал тверже, взгляд утратил легкий налет сентиментальности и обрел жесткость.
Как-то утром, в пятницу, около одиннадцати часов, они с Джин, удобно устроившись в кресле, целовались в кабинете, ожидая, когда на очередное традиционное оперативное совещание прибудет шеф. Бартлет всегда ставил свой «пежо», чем-то очень напоминающий поросенка, на одном и том же месте, под окном Грега. Возможность быть застигнутыми врасплох исключалась — Фрэнк настежь распахивал створки рамы, и влюбленные тотчас заметили бы приезд шефа.
Неожиданно тренькнул аппарат греговского телефона. Фрэнк снял трубку. Бартлет звонил из дома.
— Мистер Бартлет? — удивился Фрэнк. — Вы заболели?
— Нет. К счастью, чувствую себя как никогда здоровым и бодрым. — В трубке раздался легкий смешок. — Вас это огорчило?
— Но сегодня пятница?
— Ну и что? Разве я обязательно хвораю по пятницам? Наоборот, это мой самый любимый день недели, — опять хихикнул Бартлет.
— Я хотел сказать, — запнулся Фрэнк. — Мы уже собрались на совещание, обстановка сугубо деловая. Мы вас ждали, есть вопросы, требующие незамедлительного и компетентного решения на вашем уровне.
— Все это чепуха, — весело ответил шеф. — Вы бы не смогли подъехать ко мне, Грег?
— Конечно, смогу, — начал Фрэнк. — Но совещание?
— Да пошлите вы к лешему это совещание, что вы прицепились с ним. Тот, кто создает традиции, вправе и нарушать их. Я нарушаю традицию — значит, есть для этого веские причины. — В трубке снова послышался смех. — Плюньте на все и всех и подъезжайте. Поговорим. Вы же еще, если меня не подводит память, не наведывались в мою обитель?
— Да, мистер Бартлет.
— Вот и сделайте милость. Увидите нору Хитрого Опоссума, вы ведь так, паршивцы, окрестили меня. Я жду вас. — В трубке раздались гудки.
— Что он сказал, дорогой? — нетерпеливо спросила Джин.
— Велел
— Не гадай на кофейной гуще, а отправляйся немедленно. — О'Нейли вскочила и выбежала из кабинета.
Грег медленно положил трубку на рычаг и задумался. Для чего он понадобился шефу? Зачем тот отменил оперативку? Наконец, почему голос его был такой, словно старик выиграл кучу денег, не знает, что с ней делать, и надеется получить от Фрэнка дельный совет.
Он потянулся к лампе и нажал черную кнопку. Почти тотчас в проеме показалось озабоченное лицо Джин. Она огляделась и спросила:
— Ты звал, Фрэнк?
— Сейчас звонил шеф.
— Господи, у тебя склероз, я же слышала. Удивляюсь, чего ты медлишь. Видимо, он занемог и не может приехать сам?
— Совсем нет. Он здоров, как бык. Здесь что-то другое. К сожалению, я даже отдаленно не представляю, что именно.
Грег, волнуясь и сбиваясь, передал содержание разговора.
О'Нейли опустилась в кресло и, прищурившись, взглянула лукаво. — Я, кажется, догадываюсь, о чем пойдет речь. Насколько мне известно, если шеф нарушает привычки, разговор будет на служебную или финансовую тему. Подобные беседы он всегда проводит в своей резиденции. То есть и на этот раз шеф остается шефом и отнюдь не изменяет принципам. Так случилось: одна традиция наскочила на другую, он пожертвовал менее важной. Просто, как карандаш.
— Ты думаешь? — Фрэнк присел на подлокотник ее кресла и нежно провел ладонью по ее волосам.
— Почти уверена, — протянула Джин, слегка отстранилась от его руки и отвела взгляд.
Грегу показалось, что она знает значительно больше, но не считает нужным сказать ему все.
— Ты только будь паинькой, повыдержанней, не торопись с окончательным решением. — Она опять хитровато посмотрела на него.
— С каким решением? — Он удивленно вскинул брови.
— Это мне неизвестно, но интуиция подсказывает мысль: шеф хочет тебе что-то предложить. — Она встала.
— Только интуиция и мысль?
— Разумеется.
— И вот Иммануил Кант когда-то изрек: «Мысль без содержания пуста, а интуиция без концепции слепа».
— Хватит блистать эрудицией и пустословить — марш к боссу. Нехорошо заставлять начальство ждать. Поезжай, желаю удачи. — Она чмокнула его в щеку и выскочила за дверь.
Грег влез в свой видавший виды, купленный полтора года назад «рено», резко тронул с места, круто развернулся и выехал на магистраль. Обгоняя то одну, то другую машину, он никак не мог отделаться от назойливой, как зудящая осенняя муха, мысли: Джин вела себя по меньшей мере необычно, что-то недоговаривала. Намекнула о каком-то предложении. Неужели Хитрый Опоссум посвятил в свои планы секретаршу? Невероятно, не в его манере, да и где и когда он мог это сделать? Шеф неделю не появлялся в бюро. А по телефону? Вздор. Ладно, что зря ломать голову, через каких-то полчаса все прояснится и станет на свои места.