Когната
Шрифт:
— Ладно, хрен с тобой! — согласился Максим Сергеевич. — Только обещай слушаться. И ты у людоеда останешься, дождешься, пока мы с Септимом вернемся…
Она кинулась было Максиму Сергеевичу на шею, но тот остановил ее.
— И доспех надень.
— Но они мне все велики!
— Ничего, переживешь.
— Они тяжелые!
— А как ты хотела?
— Тогда и винтовку мне надо или пистолет, — слегка надулась Настя.
— Еще чего! — хором сказали все взрослые во дворе, кроме Константина, который просто с любопытством наблюдал эту сцену.
А Максим Сергеевич добавил:
— Пушками у людоеда обвешаешься, не думаю, что он
— Возьми мою саблю! — щедро предложила Когната.
— Давай… — протянула руку Настя, не сказать, кстати, что разочарованная.
В глазах Когнаты мелькнули хитрость, гордость, радость при виде того, как Настя задумчиво замахала палкой туда-сюда. «Нашла себе оруженосца», — догадался Константин.
Септим меж тем уже расхаживал в полном драконьем доспехе и с автоматической винтовкой, а Когната наблюдала за ним с заметной симпатией.
— Ты рыцарь есть! — сказала она наконец.
— Не-е, — покачал головой Септим. — Я — тракторист.
— Но ты ведь, пока в деревне не поселился, рыцарем был? — засомневалась она в его словах, потому что произнесены они были шутливым тоном.
— Я и до того, как в деревне поселился, трактористом был. Я всегда трактористом был, Когната. Я им родился и им, очень, очень, очень надеюсь, помру.
— Как бы ты в этом доспехе не помер, — пошутила Луция. — Мне кажется, тебе в нем тесновато стало. А раньше был как раз. Как-то, по-моему, тебе в нем полной грудью не дышится.
Они принялись шутливо спорить насчет форм Септима, а тем временем, поскрипывая пластинами, появилась Настя, на лице которой читалось: «Давайте без комментариев».
Примерно таких нелепых рыцарей любили рисовать Кукрыниксы в журнале «Крокодил» — не очень веселых, в доспехах не по размеру. Для полного соответствия не хватало только сугробов вокруг, в которых утопала бы разбитая драконья техника, и чтобы на носу Насти висела сосулька, иллюстрируя превосходство суровой зимы над самоуверенным врагом города рабочих и крестьян.
С грехом пополам отправились на станцию. Шлем Настя не надела, как ее ни уговаривали. Максим Сергеевич даже угрожал, что оставит ее дома, но она нашлась и сказала, что дождется электрички, сядет в другой вагон, доспех снимет и выкинет в окно поезда, затем присоединится к их походу, и что он тогда будет делать?
— Сколько ехать? — спросил Константин, когда они вскарабкались по высоким крутым ступеням вагона и расположились на деревянных лакированных скамейках.
— Когда как, — охотно откликнулся Максим Сергеевич, — но обычно часа три.
Когната, похоже, никогда не ездила в электричке да и вообще в поезде. Ее привлекли и лес, мелькавший в окнах, и скользившие вверх и вниз провода электролинии вдоль дороги. Когда она уставала смотреть в окно, то принималась ходить по пустому вагону — ей нравилось, что она удерживает равновесие, когда ходит, не хватаясь руками за алюминиевые уши поручней, прикрепленных к сиденьям. Она зачарованно смотрела, как шевелились многоугольные пятна солнечного света при каждом повороте поезда.
Настя расположилась между снятым на время поездки доспехом и Максимом Сергеевичем, приваливаясь то на одну сторону, то на другую, иногда упиралась подбородком в рукоять деревянной сабли, которую держала между коленями острием в пол. Косилась в окно. Септим развалился на лавочке через проход от них и от Константина, который сидел напротив проводника, облокотившись на рюкзак. Максим Сергеевич приставил свою винтовку к бедру. Покачивался вместе с поездом, улыбался Константину, когда состав делал неожиданные рывки в сторону, такие, будто на рельсах попадались кочки.
Электричка сделала с десяток остановок в пути, порой непонятно зачем, потому что стояла по минуте-две, не открывая дверей. Странными были и некоторые станции. На перронах стояли обычные люди, с виду рыбаки, дачники, а название населенного пункта прочитать было невозможно — там были совершенно неизвестные знаки.
Еще они въехали в длинный тоннель, и внутри этого тоннеля открылась ночная станция, на которой шел дождь. Пассажиры, которых не пустили в электричку и на этот раз, были одеты вроде бы в обычную одежду, но более яркую, что ли. У многих в руках было что-то вроде вытянутых очень плоских портсигаров, светившихся, словно маленькие киноэкраны. Настя, как и Константин, заметила девушку с наполовину обритой головой и колечками в носу.
— Хочу так же подстричься! — сказала Настя завороженно.
— Тебя в школу не пустят, — предрек Максим Сергеевич.
— Тем более! — предсказуемо ответила Настя.
Когда поезд снова выехал на солнце, они сидели в задумчивости и, такое чувство, что в усталости, которая перекинулась с тех людей в ночи на них самих.
— Сколько езжу, все удивляюсь этой станции, — признался Максим Сергеевич. — Там огни, чисто, все вроде сытые, но ни малейшего желания выйти и узнать, что там и как. Понятно же, что это каторга какая-то всемирная. Я таких лиц даже у узников концлагерей не видел. Даже в самых лютых промышленных районах мегаполиса драконы веселее выглядят. Ты заметил?
Константин кивнул, хотя в подобных районах никогда не бывал.
Проводник азартно продолжил мысль:
— Мальчонка поднимает лицо от устройства этого, что у них у всех. А у него глаза, будто ему уже сто лет, и каждый год, что он прожил, ему уже вусмерть надоел. И они там все такие. Интересно, они там поезда своего ждут или собираются под грузовой состав коллективно броситься?
Ближе к Людоедовке пейзаж стал меняться. Лес сменился скалистыми склонами гор, в которых была проторена дорога. Электричка двигалась медленнее, крадясь и извиваясь. В один момент Когната восхищенно вскрикнула и стала смотреть в окно на противоположной Константину стороне вагона. Он привстал глянуть, что ее так обрадовало. Поезд ехал по самому краю обрыва, не очень высокого, однако все равно впечатляла открывшаяся долина. Далекие населенные пункты внизу казались игрушечными, оттого что тонули в зелени, отчасти похожей на цветную капусту, а кое-где — на мох.
— Собираемся, — мягко приказал Максим Сергеевич. — Следующая — наша.
Людоедовка оказалась маленькой станцией, но все же в помещении вокзала нашлось место и залу ожидания на восемь сидений, и окошечку дежурного. Его-то Максим Сергеевич и попросил созвониться с делянкой людоеда, чтобы тот их встретил.
— Говорит, минут через сорок будет, — проинформировал дежурный, высунув лицо в окошечко кассы.
Когната присаживалась то на одно деревянное кресло вокзала, то на другое. Ходила по квадратным плитам пола, прыгала со стыка на стык, пока Настя не показала ей автоматическую справочную в углу, и Когната занялась тем, что нажимала кнопки и смотрела, как перелистываются страницы расписаний под оргстеклом. Дежурный спокойно или же обреченно наблюдал за процессом, время от времени снимая синюю фуражку и вытирая платком пот со лба.