Когната
Шрифт:
— Хорошо мы Настю пристрожили. Меня и сейчас чуть кондратий не хватил, а если бы еще и Настя тут с нами была, я бы точно помер.
— Не знаю, с чего ты такой нежный, — сказал Септим сверху. — Лично я даже не вспотел.
Константин, будто не зная, что увидит, осмотрелся. Вокруг так и сяк лежали тела драконов в неприятно больших свежих лужах крови, линзами растекшихся по камням.
— Не знаю, Когната, почему. Я в драконьей жизни ничего не понимаю. Да я и в понимании человеческой недалеко ушел, — вздохнул Константин. — Ты бы отвернулась, а то кошмары будут сниться.
Она не услышала Константина, только, задумавшись,
— А мама лучше стреляет, — с ожесточенной, беспощадной гордостью вполголоса сказала Когната.
Ветер гнал конфетти из хлопушки в сторону лестницы, Когната спокойно наблюдала, как они кружатся в одном вихре, вычесала их пальцами сначала из своей прически, затем вынула те, что застряли в короткой прическе Константина, и выбросила вслед остальным.
— Ты в порядке? — поинтересовался Максим Сергеевич сразу и у Когнаты, и у Константина.
Они оба покивали.
— Ни хрена ты резкий! — похвалил Константина Септим. — С чего ты на старикана взъелся, что на перо его посадил? Я вообще думал, что все нормально идет. И тут бац, и понеслась!
— Он сказал, что Волитара в Зеркале, — объяснил Константин устало. — А она не может в Зеркало, она границу не пересекала ни до войны, ни во время. А зачем врать, если скрывать нечего, если… Даже брат ее не может, хоть и повоевал у нас, но он слишком мало на нашей стороне находился. Мало кто знает об этом почему-то.
— Погоди, погоди, — спохватился Септим, он беззаботно спускался по ступенькам. — Волитара! Красно-белый доспех! Это же та самая, которую жених под венцом бросил.
— Ты-то откуда знаешь? — вздохнул Максим Сергеевич.
— Во всех газетах было, — объяснил Септим. — Еще шутили, что она не Волитара, а Кадера, от древнего слова «упасть», потом еще слухи ходили, что брат ей оруженосца из людей принес, а оруженосец ее подрезал и сбежал.
— Не сбежал, — поднял на него глаза Константин, — его на барона обменяли.
— А… — понял Максим Сергеевич. — Вот откуда мне твоя морда знакомой показалась. Но в любом случае это сейчас неважно. Важно знать: Волитара эта, она нам такое же не устроит на выходе? Это было бы чертовски неприятно. Может быть, пускай девочка у людоеда побудет, а мы пока на разведку сходим? Ты в ней уверен, в Волитаре?
— Уверен, — ответил Константин.
— А что ж ты забеспокоился насчет красно-белого у людоеда, если она в Зеркало не может? — все же еще не полностью доверяя словам Константина, усомнился Максим Сергеевич.
Константин вспыхнул, будто уличенный во лжи, разозлился на себя за это и проворчал:
— Да испугался, что это кто из ее родственников, мало ли их у всяких высокородных, кто знает. И что тут тогда думать? Что у Волитары в семье предатели? А в самой Волитаре я уверен.
— Точно?
— Как ты в Септиме, — сказал Константин. — Чем быстрее мы встретимся, тем лучше. Неизвестно, кто еще сюда может налететь, пока мы тут кукуем.
Он спохватился, что под влиянием всех окружавших его последние дни перешел с Максимом Сергеевичем на «ты», но тот этого не заметил. Только поинтересовался:
— Идти сможешь?
И протянул ему руку.
Они обошли трупы и на случай, если еще и внизу ждут сюрпризы, сгребли все оружие в вагон. Кнопочный пост располагался снаружи, но не боящийся высоты Септим приказал всем: «Так, не покидаем транспортное средство», а сам надавил кнопку «Пуск» и запрыгнул в тронувшийся вагончик.
Когната, или забыв о том, что произошло, или притворяясь, что забыла, стояла коленями на сиденье и внимательно смотрела в окно на приближавшиеся деревья.
— Все же нам очень повезло, что молодежи из мегаполиса и города почти нет, не могут они в Зеркало заходить, потому что не воевали друг с другом, — заметил Максим Сергеевич после долгого безмолвия, поскольку, похоже, не мог заглушить глодавшие его мысли. — Мы все старее и старее, но и враги не молодеют. Вряд ли юные драконы позволили бы Косте так лихо все оформить. Все, Септим… Еще лет десять — можно будет билеты продавать, чтобы желающие смотрели, как мы шамкаем, за давлением и сердцебиением следим и при этом воюем за старые обиды.
— Почему через десять? — произнес Константин. — Это уже и сейчас так выглядит.
— Это у тебя иллюзии. Это на тебя так таблетки влияют, — парировал Максим Сергеевич. — Завязывал бы ты с ними.
— Надо на обратном пути прибрать за собой, — рассеянно сказал Септим. — А то как-то нехорошо…
— Нехорошо, — согласился Максим Сергеевич и вдруг окликнул. — Когната!
— Да? — полуобернулась она.
Но Максим Сергеевич молчал, просто смотрел на нее с едва заметной улыбкой, как на родного человека, которого очень давно не встречал, которому сказал очень много в тех воображаемых беседах, какими богато одиночество, и теперь просто не находил слов.
Константин же пребывал в полной уверенности, что внизу их ждет еще одна засада и ее они точно не переживут.
Разведчик в дороге
— Ну вот куда тебе заколка! На три волосинки вешать? — не то чтобы Максим не хотел покупать дочери украшение, просто в таком настроении хотелось шутить. — Прошлая поэтому и слетела, что ей держаться не на чем было!
Жена укоризненно стукнула Максима по плечу. Дочка по своему обыкновению не смотрела на родителей прямо, а полуобернувшись прислушивалась к разговору и улыбалась, зная, что отец говорит про нее несерьезно.
Всего половина недели на море, а они уже успели загореть до такого состояния, что никак не отличались от местных и отдыхавших более продолжительное время. Совсем недолго дочка щеголяла толстым пластмассовым браслетом и витой алой заколкой с блестками внутри, потому что очень скоро потеряла все это где-то на пляже: то ли в песке, то ли в волнах, и Максим, привыкший к ярким пятнам, выделявшим дочь из толп отдыхающих, принялся шутить, что все время ее теряет на пляже и улицах района. На самом деле без браслета жилось довольно терпимо, да и без заколки тоже, но жена находила, что дочка похожа на лахудру, как ее ни причесывай, тем более что от кос она отказывалась категорически. Пошли в сувенирную лавку, где разного мелкого добра лежало на прилавке навалом. Всякие расчески из ракушек, солонки, расписанные чайками, волнами, названием приморского района, бусы из янтаря и мелкой гальки. Но дочь отмахнулась от всего этого, а заметила заколки в виде маленьких морских звезд — красных, синих — и захотела синюю, а лучше с десяток синих.