Кого не взяли на небо
Шрифт:
Соткен наконец-то смогла оглядеться вокруг.
Их было всё так же трое. Скаидрис, с кровавой прорехой в любимой кенгурухе, вооружился огромной сказочной секирой, отжатой у нападающих. Одежду лива покрывали разводы кровью и блевотины.
— Отступим внутрь, — Соткен кивнула на распахнутую дверь за их спиной.
Скаидрис злобно посмотрел на размалёванные разноцветные щиты, что подбирались к ним, и его согнул пополам приступ жесточайшей рвоты.
— Смысла нету, — тяжело прохрипела уставшая Йоля, — Сержант проснулся. А я не смогу
Как бы в подтверждение её слов, за их спинами, где-то в недрах судовых помещений дважды каркнул автоматический пистолет. Похоже, что атакующие, обойдя их, рассредоточились по всему судну. И им удалось разбудить Монакуру.
Захватчики, оставшиеся на палубе, решили передохнуть.
Надвигающиеся щиты остановились, первая линия грубо вытесанных кругляшек опустилась на землю, скрыв портянки, обмотки, и грязные пальцы, вторая покрыла первую, а сверху нахлобучилась третья линия.
Опять выстрелы. Винтовочные очереди. Диемако.
— Ахаха, они и мелкую разбудили, теперь им всем точно пиздец, — мрачно скривился Скаидрис, пытаясь прощупать рукояткой своего колуна, насколько серьёзно повреждена его любимая кенгуруха после удара по спине.
— Главное, чтобы эти клоуны Джета с командой не разбудили, иначе последствия могут стать воистину катастрофичны, — озабоченно ответила Йоля, хмуро поглядывая в сторону корабельных надстроек.
Она подбирала с палубы раскиданное оружие и, раскрутив, посылала его в полёт за древнескандинавское оборонительное построение, скромные боевые возможности которого весьма преувеличены.
Соткен не поняла, какой такой Джет, Великий и Ужасный, обретается на корабле, но уж лучше бы он вышел, нехорошее у неё было предчувствие.
Скаидрис подобрался к стене щитов и с двух рук вписал топором в лоб ближайшему нарисованному медведю. Тычок копья и удар ржавого топора стали ответом оскорблению тотема. Лив с трудом увернулся.
Грохот выстрелов становился всё ближе, уже слышались крики, усиленные стальными коридорами: похоже что Монакура и Бездна встретились и объединились, а когда они вместе — это и правда полный пиздец.
— Ладно, встретим их внутри, — сказала Йоля и шагнула в сторону двери.
Но отступление не состоялось.
Из-за стены щитов, коварно, неожиданно и вертикально вверх взметнулась целая туча стрел. Достигнув наивысшей точки полёта, рой завис, будто пик облегчения похмеляющегося мученика, потрепался слегка на этой наивысшей точке и неотвратимо ринулся вниз.
Соткен среагировала моментально: быстро бросившись на палубу, она подхватила один из щитов и свернулась калачиком за спасительной деревяшкой. Скаидрису пришла в голову та же мысль, но лив не преуспел в быстроте — пока он поднимал с палубу щит, стрелы настигли и его и Йолю.
Бешеным пропеллером засвистел датский меч, сбивая падающие на них смертоносные прутья. Йоле было далеко до Геральта, и недосягаемо далеко до воїнів Запорізької Січі, но движения по квадрату Мейера, исполненные с нечеловеческой скоростью, спасли им жизни.
Остановить всю тучу, правда, не смогли. Четыре стрелы достигли цели.
Одна воткнулась Йоле в левое плечо; ещё одна угодила ей в голову, но вскользь, застряв в гриве медных волос, которые моментально намокли кровью и стали ещё краснее. Третья стрела впилась в её обнажённую ляжку и насквозь пробила ногу. Четвёртая достала Скаидриса, пропорола его многострадальную кенгурушку и содрала кожу с рёбер. Выглядела рана ужасно, но парня похоже это не расстроило — расширенными от ужаса глазами он смотрел на свою предводительницу.
Йоля подёргала деревяшку, плотно сидящую у неё в ляжке и обломала и древко и наконечник. Торчащую из плеча занозу она вырвала, обнажив глубокую рану.
— Право и сила за тобой, мсти за фашистский разбой, — заявила она опешившему ливу, но тут же помотала лохматой головой, зачёркивая сказанное.
— Помни о нашей мести, убивай врага на месте!
Эта поговорка ей понравилась больше. Ухватив меч обеими руками женщина разбежалась и легко перепрыгнула линию атакующих.
Скаидрис замер, ожидая услышать крики боли умирающих пиратов, нарезаемых на ремни с тыла, но вместо этого отчётливо услыхал гулкий всплеск.
Они с Соткен переглянулись и кривушка прыснула едким смешком. Оборванцы за щитами тоже громко загоготали. Но все они веселились недолго.
— Зря вы, уроды, сюда пожаловали! Мой круиз обломать хотели? Вы чё, походу, под вестфольдингов косите, лицедеи отмороженные? Тако вам щас и Рагнарёк, ака пиздец неотвратимый, и полна жопа огурцов будет!
Визгливый истеричный бабий голос, дрожащий от ярости, будто бы от страха сильного, или с похмелья жуткого.
Винтовочные выстрелы. Вот и Аглая с Монакурой. Встречайте.
* * *
— Да не переживай, боец, такие, как наша госпожа лейтенант, так запросто не тонут. Скоро нарисуется.
Огромная ручища похлопала лива, который стоял, печально свесив спутанный хаер с борта парома, по спине. Аккурат по самой ране.
— Угу, — скорбно ответствовал юноша и проблевался в тёмную воду, где плавали «клоуны», нарезанные и застреленные.
— Пошли пленных пытать! — задорно предложил Монакура, и Скаидрису ничего не оставалось, как тащиться вслед тощему гиганту.
На корме, сбившись в кучу, связанные по рукам и ногам, сидели пленники. Рядом кучей валялись щиты, мечи, копья, луки и прочее доисторическое говно. Выживших пиратов охраняла Над ними высилась зелёная Аглая, положившая голову на руки, а те, в свою очередь, на верный Диемако, который висел у неё на шее, начищенный и ухоженный. Девушку мутило.
— Не, ну вот скажите мне, охломоны. Во-первых: вы реально в образе глубоком? Где в бога-душу-мать, весь ваш огнестрел?
Так сержант начал допрос, времяпрепровождение, которое он наиболее ценил после выигранной баталии.