Кокон
Шрифт:
Элль остановилась, внимательно огляделась. Убедившись, что на крыше никого нет, достала из-под кофты кулон – простенький камешек на веревке. Крепко сжала.
– Я по-хорошему просила тебя молчать. Ты это сейчас нарочно, что ли?
“Прости меня. Не специально”.
– Мы же на беседу к наставнику идем! Только попробуй там что-нибудь выкинуть!
“Я буду молчать, Элль. Обещаю”.
Ох и сложно было скрывать Голос от всех, особенно от человека из комнаты под самой крышей с его привычкой подмечать детали и цепляться к словам. В прошлый раз Элль забыла спрятать кулон под кофту – натерпелась страху, когда наставник отметил: “Интересное
Тогда Элль чудом удалось унять дрожь и не запутаться, развязывая шнурок, а Голос вопил, перекрывая все остальные звуки: “Откажись, Элль, не надо, мне страшно, страшно, страшно!”
Наставник рассеянно покрутил камешек меж пальцев, поводил по нему ногтем. Элль, напряженная до предела, наблюдала за каждым жестом. Знала, если он начнет расспрашивать, она не сможет ничего утаить: наставнику легко было врать в мелочах, а что-то серьезное скрыть никогда не получалось. Расскажет о Голосе, которому так и не смогла придумать имя, потому что ни одно из имен не понравилось невидимому другу. Добавит, что камень раньше был у подруги и соседки по комнате, Алии, но что она Голос не слышала. И вообще никто его не слышит кроме Элль.
Наставник тем временем приблизил камешек к лицу и взглянул на Элль через отверстие, пальцем сдвинув шнурок. Потом сказал – как-то странно, будто смутившись:
– Там, откуда я родом, такие камни называют «куриным богом». А еще «собачьим счастьем». Эту дырочку выточила вода, знаешь?
Элль кивнула.
Куриный бог вроде бы привлекает удачу. Ты молодец, что не выбросила. Береги его – и будешь счастливой.
«Как же, счастливой!» – злилась Элль тем же вечером, после того как покинула комнату наставника. Голос, разразившись гневной тирадой, обозвав предательницей, обиженно замолчал на несколько монотонных, удушающе-тихих часов. Элль чувствовала себя дурой, впустую тратя слова, убеждая, что она никогда бы не оставила камень в чужих руках, и что избавиться от невидимого друга в ее планы не входило.
– Ладно, куриное-чего-то-там, в следующий раз оставлю тебя в комнате.
Угроза подействовала. Голос нарушил молчание. Резкое «Не смей!» вторглось в мысли. После они поговорили, почти спокойно. Элль обещала, что не будет прятать камень ни под матрасом, ни в шкафу, между стопками с одеждой. Да и страшно, призналась она себе, оставлять что-то настолько ценное: воспитанникам разрешено запирать комнаты только на ночь. Воровства, конечно, у них в группе не случалось, но зачем рисковать?
Голос, в свою очередь, поклялся, что будет молчать, когда Элль этого попросит. Впрочем, он и раньше обещал не отвлекать ее болтовней в важные моменты, когда вокруг толпились ребята и воспитатели, и выдать себя было легче легкого. Длинные вечера с прогулками по укромным, затерянным местам, попытки просочиться на чердаки и в подвалы, сонная тишина пустой комнаты – времени и мест для бесед было много. Однако невидимый друг терпением не обладал, разбрасывался словами по поводу и без.
Порой он, конечно, помогал, на занятиях подсказывал верные ответы. Но чаще отвлекал, вклиниваясь в чужие разговоры, отпуская язвительные реплики.
Элль и так считали странной и старались не трогать лишний раз, а если бы она призналась, что слышит чужой голос – то ли у себя в голове, то ли где-то рядом, будто кто-то шепчет ей на ухо… Элль гнала от себя такие мысли. И просила Голос быть осторожным, не путать ее и не отвлекать.
«Сложно остаться равнодушным, смотря твоими глазами».
– А ты попробуй.
Тяжелый вздох в ответ.
– Оставлю в комнате!
«Ладно, ладно. Обещаю».
В этот раз Голос следовал уговору целых две недели. И нарушил его лишь теперь, в самый неподходящий момент.
Все часы в здании ожили; дребезжащий звон поднялся над крышами. Опоздала!
А хорошо бы снять кулон и спрятать его, например, в ближайшем коридоре за батареей. Беседа с наставником, как правило, тянется не больше полутора часов, за это время ничего не случится. Элль тут же стало стыдно за промелькнувшую мысль: они с Голосом уже больше года вместе, ни разу не расставались. Элль даже спала и мылась, не снимая кулона. Очередную беседу с наставником она переживет, если невидимый друг решит вмешаться.
А вот что делать с Марисоль, если та ее все-таки «засекла»? Эх, надо было пройти мимо! Сама виновата, что подставилась.
Бледное, заплаканное лицо Норы все стояло перед глазами.
Элль поднесла камень к губам, прошептала: «Слышишь, молчи, что бы ни случилось!» По специальному мостику перешла на соседнюю крышу, спустилась по лестнице в чердачное помещение. Задержала дыхание, словно готовясь нырнуть в холодную воду. Постучалась.
3
Это случилось два года назад.
– Элли, клад где угодно, но точно не здесь… Не разрешили бы им…
– Возвращайся, если хочешь.
Элль не поддавалась на уговоры Алии. Клад ее не интересовал: вряд ли старшие ребята спрятали что-нибудь ценное – так, мелочи. Тетради, набор цветных карандашей, свертки со сладостями, декоративные свечи, заколки. Из года в год этот набор почти не менялся, поэтому игра в поиск сокровищ Элль надоела. Она скучала, слушая бесконечные рассуждения о том, с чего стоит начать поиск, кого взять в команду. В конце концов, это же не большая игра, так чего заморачиваться.
Когда наступил, как его называли, “день сокровищ”, их разбудили на полтора часа раньше обычного, погнали на завтрак, потом затолкали в душный подземный зал. На сцену поднялась Ривер, главная воспитательница. Как всегда, с идеально ровной осанкой, строгим лицом и забранными в пучок волосами. А вот ее голос был удивительно красивым, звучным:
«Давным-давно по морям плавал бравый пират, – рассказывала Ривер, – грабил торговые суда. Никто не смог его поймать, только смерти оказалось это под силу. Пират выпросил у нее неделю форы, разделил свое добро на множество мелких частей и припрятал на отдаленных островах. Недавно выяснилось, что и у нас есть тайники с его сокровищами. Но найти их будет непросто».
Зал восторженно загудел, Ривер продолжила: «тайники могут быть где угодно. На самом видном месте, и там, где никому и в голову не придет искать. Не волнуйтесь, вам дадут подсказки».
На сцену поднялись старшие ребята, разодетые кто во что горазд, в измазанных красной краской рубашках и черных повязках. В штанах с дырками на коленях. Элль фыркнула: «Хоть бы в библиотеке про пиратов почитали, узнали, как те одевались». На нее зашикали, призывая к молчанию.
– Восточное крыло, четыре часа дня, – объявила девушка, имени которой Элль не знала. По залу поползли шепотки: «Это что-то, связанное с часами», «Да там они в каждом кабинете», «Почему именно четыре часа?»