Кольцо Фрейи
Шрифт:
– Я – Зимний Турс! – провыл выходец из-под земли смутно знакомым голосом. – Кто вы и чего вам здесь надо?
– Я – Тор и пришел за моей невестой, богиней Сунной! – Кнут отважно выступил вперед, хотя и он бы не был в глубине души полностью уверен, что перед ним – его родной брат Харальд, а не какой-нибудь подземный тролль.
– Она моя! – порычал Зимний Турс с такой суровой уверенностью, что каждый понял: этот так просто своего не отдаст. – И вам не добраться до нее! Только моя секира, что зовется Ключ от Счастья, способна открыть эту дверь. Но вы не получите ее, пока я жив, и никогда тебе не увидеть этой девы!
– Я убью тебя и открою эту дверь! –
Вот Зимний Турс вступил внутрь священной площадки, и Кнут, как истинный Тор, смело бросился на врага. Братья росли и обучались вместе, да и теперь еще нередко упражнялись, сражаясь между собой, поэтому ждать неожиданностей друг от друга им не приходилось. Да и исход поединка был известен заранее, но обставить все следовало как можно лучше – из уважения к богам и для удовольствия людей. Хотя о последнем можно было не волноваться: сам вид этой странной пары потрясал до глубины души. Оба рослые, статные, противники различались, как день и ночь: светловолосый Кнут в ярких одеждах, с золотыми украшениями, с золотой отделкой оружия и старинного шлема сверкал, как молния, как живое воплощение небесного огня; в то время как его соперник, в темной рваной одежде, в косматых и засаленных шкурах, со звериной мордой вместо лица, казался таким же явным воплощением тьмы и всех ужасов подземелья.
Поскольку у Кнута боевой топор был на более короткой рукояти, он стремился сойтись с противником поближе, но тот не давал: на малом расстоянии его ростовой топор на длинном древке будет почти бесполезен. Противники кружили, то обмениваясь ударами, то вновь расходясь. Каждый выпад, каждый удар сопровождался воплем толпы: радостным – если его наносил Кнут, и испуганным, если шел в ход топор Зимнего Турса.
Внезапно тот словно копьем ткнул рукоятью секиры в нижний край Торова щита, а затем нанес удар сверху так сильно и быстро, что Кнут едва успел увернуться. Не давая ему опомниться, Турс рубанул над самой землей, метя в ноги. Ловко подпрыгнув, так что лезвие прошелестело у самых его подошв, Кнут в свою очередь ударил в голову, но Турс принял выпад на древко, вскинув секиру перед собой и врезал Кнуту обухом в ухо, так что шлем зазвенел на всю округу.
Ошеломленный Кнут попятился, а Зимний Турс ринулся на него, вскинув топор. Используя длину рукояти, он рубил по щиту противника, не позволяя тому приблизиться, и теснил к краю площадки. У Кнута мелькнула мысль, что брат забыл, кто в этой схватке должен одержать победу, и намеревается вытеснить его, чтобы утвердить вечную власть зимы. Он с трудом оборонялся, подставляя щит под углом, чтобы лезвие соскальзывало с него, но было ясно, что долго он так не продержится. Сам Кнут понимал это лучше всех. Выбрав мгновение, он бросился вперед; щит его хрустнул под страшным ударом, зато Кнут сумел подойти к противнику почти вплотную, чего и добивался. Топор ударил, метя великану в левый бок, но тот чуть сместился, снова прикрылся древком секиры и, зацепив им за выемку в лезвии топора, рванул.
Золоченый топор Кнута взмыл в воздух, сверкая, будто молния, и полетел под ноги зрителям. Вопль ужаса и отчаяния прокатился по толпе, но старший сын Горма не даром получил право носить в этот день имя Тора. Не растерявшись, он тут же метнул свой расколотый щит в лицо противнику и сам прыгнул на него, обеими руками вцепившись в рукоять ростового топора. Несколько мгновений они боролись, каждый тянул древко в свою сторону, но более тяжелый и плотный Кнут одержал победу: рванул Ключ от Счастья к себе, он немедленно так же резко толкнул его, заставив Турса потерять равновесие, и подбил ему ноги.
Зимний Турс рухнул на спину, а Кнут вскинул к небесам обретенное оружие и с силой вонзил лезвие в землю возле самой головы поверженного врага. Народ кричал от восторга, и казалось, ликующие вопли достигают небес, отражаются от холмов и возвращаются усиленные эхом – будто сами боги кричат и смеются в небесах, радуясь победе Тора над силами зимы.
Поверженного турса забросали соломой и начали здесь же, внутри каменной ладьи, складывать погребальный костер. А победитель Тор направился с оружием побежденного на вершину кургана.
– Люди, приветствуйте могучего Тора, что громовым ударом освобождает землю! – воскликнула Тюра, ликующе вскинув руки. – Приветствуйте светлых владык, что ныне даруют нам лето!
Общий дружный крик сменил прежние разрозненные веселые выкрики. Кнут приблизился к дверце, блестевшей начищенной бронзой, и торжественно стукнул в нее обухом секиры три раза. Потом наклонился, потянул за кольцо и откинул крышку.
– Здесь ли ты, моя дорогая? – крикнул он, склоняясь к черной дыре. – Жива ли ты, мое солнце весны?
– Я здесь! – Гунхильда, стоя под самым отверстием, помахала ему рукой снизу. – Ты наконец пришел освободить меня?
– Да, Зимний Турс повержен, ты свободна! – На расстоянии и за криками толпы никто не слышал их беседы, кроме богов, но все должно быть проделано как следует. – Готова ли ты выйти в земной мир и озарить своей сияющей красотой небосклон?
– Я готова! Но тебе понадобится веревка!
– Она у меня есть! Моя мудрая мать посоветовала мне запастись веревкой!
Кнут сбросил вниз конец веревки, и Гунхильда привязала к ней верхнюю перекладину лестницы, которая до этого была спрятала под Фрейровой кроватью. Потянув за веревку, Кнут поднял верхний конец лестницы к лазу и придерживал, пока Гунхильда осторожно поднималась.
– А мои башмаки вы так и не принесли? – спросила она, когда Кнут, подав руку, помогал ей выбраться наружу.
– Башмаки?
– Понятно. Значит, дальше ты понесешь меня на руках, богиня ведь не может ходить по мокрой земле в одних белых чулках!
Ступив на землю, Гунхильда встала на откинутую крышку – влага земли быстро проникла сквозь чулки двойной вязки – и уже тогда, рука об руку с Кнутом, повернулась к людям, чтобы все могли видеть освобожденную богиню. И каждому подумалось, что только истинная жительница Асгарда может быть так прекрасна: окутанная волнами янтарно-рыжих волос, спускавшихся почти до колен, в красно-белом ярком наряде, с золотом на руках и груди, Гунхильда испускала сияние и была так хороша, что у смотревших на нее перехватывало дух и выступали слезы счастья. Казалось, сейчас она шагнет с вершины холма прямо на небо и пойдет по нему, озаряя сиянием земной мир.
– Радуйтесь, люди! – воскликнула Тюра. – Вот королева победы занимает свое место на небесном престоле, вот солнце и краса Дании выходит в путь по небесному синему кругу!
И по знаку королевы все, кто собрался возле священного холма, подняли руки, приветствуя живое солнце Дании, и запели старинную песнь, знаменующую высшую точку праздника.
Вслед за тем Кнут взял на руки свою богиню и осторожно понес с холма вниз.
– А теперь давайте наконец избавимся от этого чудовища! – Горм указал на то место, где валялся «убитый» Зимний Турс, прикрытый соломой.