Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
Врач ласково улыбнулся и взял ручку, готовый записывать.
— Да, кошмары все еще бывают, но уже не так часто.
Теперь мне, иногда удается поспать.
— Вижу, — кивнул он. — Вид у вас отдохнувший.
Ариана тоже кивнула, однако призналась, что после каждой еды ее тошнит. Это известие доктора удивило.
— А Рут об этом знает?
Ариана покачала головой.
— Вы должны ей об этом сказать. Очевидно, необходима специальная диета. Неужели после каждой еды?
— Почти.
— Так вот почему вы такая худенькая.
— Нет, тошнота началась после того, как я пешком добиралась до Парижа. В дороге я два дня ничего не ела, а потом я несколько раз питалась всякой дрянью с полей…
Врач покивал.
— Обмороки продолжаются?
— Да, бывают.
И тут врач повел себя довольно неожиданным образом.
Он отложил ручку и посмотрел на Ариану внимательным и испытующим, но при этом по-прежнему добрым и сочувственным взглядом. Сразу было видно, что этот человек ей не враг, а друг.
— Ариана, я хочу, чтобы вы знали: со мной вы можете откровенно говорить о чем угодно. Мне нужно знать подробности вашего прошлого. Я не смогу вам помочь, если не буду иметь точного представления о том, что вы вынесли.
Учтите, что бы вы мне ни рассказали, никто об этом не узнает. Я врач, я давал клятву свято хранить врачебную тайну. Я не имею права, да и ни за что на свете не стану разглашать то, что от вас услышу. Об этом не узнают ни Рут, ни Сэм, ни их дети. Никто на свете. Ариана, я ваш врач и ваш друг.
Кроме того, я старый человек, много поживший на свете.
Возможно, я видел меньше, чем видели вы, но, уверяю вас, и того, с чем довелось столкнуться мне, вполне достаточно.
Меня трудно чем-нибудь удивить или шокировать. Поэтому, если фашисты делали с вами что-то такое, из-за чего возникли нынешние проблемы, вы смело можете мне об этом рассказать.
У Каплана было такое выражение лица, что Ариане захотелось его поцеловать, однако она ограничилась легким вздохом.
— Ничего такого не было, доктор. Меня продержали в одиночной камере больше месяца, кормили картофельной похлебкой и черствым хлебом, один раз в неделю выдавали какую-то бурду с обрезками мяса. Больше ничего ужасного со мной не делали. Да и в тюрьме я сидела уже давно, почти год назад.
— Кошмары начались именно тогда?
— Да. Я очень беспокоилась об отце и брате. — Голос Арианы дрогнул. — С тех пор я их не видела.
— А проблемы с желудком начались тоже тогда?
— Не совсем.
Лицо Арианы на миг озарилось улыбкой — она вспомнила, как под руководством Манфреда осваивала кулинарную науку и готовила «рагу» из ливерной колбасы. Может быть, именно то «рагу» испортило ей желудок? Но доктору Ариана об этом рассказывать не стала.
— Ну вот, теперь мы знаем друг друга немного получше, — резюмировал Каплан, решив двигаться постепенно.
Во время первой встречи с этой девочкой он не осмелился задавать ей какие-либо вопросы.
— Вы хотите меня спросить о чем-то
— Скажите, — он запнулся, пытаясь подобрать слово помягче, — они вас… использовали?
Каплан был уверен, что такая красивая девушка наверняка подвергалась насилию, однако Ариана отрицательно покачала Толовой. Может быть, просто боялась сказать правду?
— Ни разу?
— Один раз это чуть не произошло. Когда я была в тюрьме.
Больше она ничего не сказала, и Каплан был вынужден этим удовлетвориться.
— Что ж, тогда приступим к осмотру.
Он нажал на звонок, вызывая медсестру, чтобы она помогла Ариане раздеться.
Во время осмотра брови Каплана недовольно сдвинулись, он задал еще несколько вопросов, а затем сказал, что вынужден провести гинекологическое обследование. Он думал, что Ариану это испугает, но она и не подумала противиться. Она лежала притихшая и странно спокойная, а Каплан убедился, что его подозрение не было ошибочным; шейка матки была явно увеличена.
— Ариана, вы можете сесть и одеться.
Он смотрел на нее с грустью. Значит, она все-таки ему солгала. Ее не только изнасиловали, но и сделали ей ребенка.
Медсестра вышла, а Ариана сидела, закутавшись в простыню, такая юная, такая бледная.
— Я вынужден вам кое-что сообщить, — вздохнул доктор. — После чего нам нужно будет поговорить более откровенно.
— Что-нибудь не так? — испугалась Ариана.
Она до сих пор считала, что все ее недомогания — результат перенесенных испытаний и упадка сил. Она не думала, что у нее какая-то серьезная болезнь. Правда, менструации в этом месяце у нее не было, но Ариана относила это на счет путешествия, переживаний, физических нагрузок.
— Боюсь, девочка, что у вас проблема. Вы беременны.
Каплан ожидал увидеть на ее лице горе и ужас, но вместо этого Ариана сначала удивленно вскинула брови, а затем улыбнулась.
— Вы об этом не подозревали?
Ариана покачала головой, ее улыбка стала еще шире.
— И вас это радует? — поразился врач.
Ариане показалось, что судьба преподнесла ей бесценный подарок. В ее синих глазах появилось любовно-восторженное выражение. Должно быть, это произошло в самом конце апреля, скорее всего в последнюю ночь перед тем, как Манфред отправился защищать Рейхстаг. Если так, то беременность продолжается примерно семь недель.
— А вы не ошибаетесь? — со страхом спросила она у доктора.
— Если хотите, можно сделать анализ. Но я абсолютно уверен. Скажите, Ариана, а вам известно…
Она нежно улыбнулась:
— Да, я знаю, кто отец ребенка.
Она чувствовала, что может доверять этому доктору, да и не было у нее другого выхода.
— Мой муж. Других мужчин у меня в жизни не было.
— А где он теперь, ваш муж?
Ариана опустила глаза, на ее ресницах блеснули слезы.
— Он погиб… Как и все остальные. — Девушка низко опустила голову. — Он мертв.