Кольцо с шипами Карина Рейн

Рейн Карина

Ему словно было всё равно, где я и что со мной.

Впрочем, если это так, то я правильно сделала, что уехала; быть может, через пару дней он поймёт, что совершил ошибку, женившись на мне, и сам подаст на развод. Такой расклад бы больше меня устроил, потому что лучше разойтись, переболеть и двигаться дальше, чем продолжать жить вместе ради того, что нам никогда не построить. Отец даже не пытался скрыть своё недовольство по этому поводу; он не выговаривал мне, что я веду себя как ребёнок, и не давал советов, но его глаза говорили мне больше, чем любые слова. И это было странно, учитывая обстоятельства, по которым

мы с Пригожиным вообще сошлись: как отец, он должен был радоваться, что его дочь, возможно, скоро станет свободной от сделки.

Но самое странное было то, что моя обида совершенно не мешала мне скучать по Демиду.

Так прошло две недели; за это время муж ни разу не сделал ни одной попытки вернуть меня или просто попытаться поговорить. Не было ни одного телефонного звонка, ни одного сообщения с извинениями или с просьбами вернуться и расставить все точки над «i». Одним субботним вечером я почти поддалась импульсу самой позвонить Демиду, но быстро взяла себя в руки: будет очень глупо предлагать перемирие после собственного ухода.

Но и отречься от мужа я не могла — слишком привязалась несмотря ни на что; я узнавала о его делах от Андрея, который изредка отвозил меня в парк или на набережную — развеяться.

Как сегодня, например.

— А что Демид? — прерываю речь Андрея о том, где он с семьёй планирует отмечать новый год в этот раз. — Как он?

У водителя вырывается тяжёлый вздох, и несколько секунд он словно пытается придумать вразумительный ответ.

— В последние дни Демид Дмитриевич сам на себя не похож, — слышу тихий и неожиданный ответ. — Я слышал, что в компании его уже окрестили демоном за то, что он срывается на всех и каждого уже даже без причины. Он постоянно не в духе и даже по телефону, пока везу его на работу, иногда срывается на рык — кажется, даже несколько партнёров из-за этого потерял. Никто не может понять, что с ним происходит.

Откидываюсь на спинку сидения, удивлённо округлив глаза, но лично у меня не возникает трудностей с установкой причины его такого поведения.

И, кажется, у Андрея тоже.

— Это всё, конечно, не моё дело, — осторожно зондирует почву. — Но я всё же хочу спросить, не связано ли это как-то с тем, что вы теперь живёте в доме своего отца?

Очень проницательно.

— Боюсь, что связано… — Вздох получается немного виноватым — если бы Демиду было всё равно, он бы не сходил с ума, а радовался моему уходу. — И вряд ли это прекратится, если я не вернусь.

— Так отчего же вы всё ещё этого не сделали?

Я честно много раз думала о том, чтобы перешагнуть через свою гордость и обиду и позвонить мужу или даже приехать к нему, но боязнь того, что он может бросить трубку или молча выставить меня обратно за дверь, не давала мне сделать первый шаг.

И вот, чем это обернулось.

— Боюсь, всё не так просто, — отвечаю наконец.

— Да куда уж проще? — усмехается Андрей. — Сложно со смертельно больными или умершими — там уже точно ничего не исправить… А у вас есть уйма времени и возможностей — причём, у обоих.

Отворачиваюсь к окну, немного пристыженная его словами, но продолжаю упрямиться: почему Демид сам мне не позвонил? Почему не приехал? Почему предпочитает вымещать злость на подчинённых вместо того, чтобы приехать и поговорить?

После прогулки домой не еду; вместо

этого заворачиваю в музей, в котором работала до знакомства с Демидом: мне был нужен совет матери, которой я никогда не имела, и в моей жизни был лишь один человек, который относился ко мне хотя бы приблизительно по-матерински.

— Тамара Никитична? — робко привлекаю внимание женщины, старательно намывающей полы.

Она отрывается от своего занятия и несколько секунд всматривается в моё лицо перед тем, как удивлённо ахнуть.

— Ульяна?! — Никитична хватает меня за руки, разглядывая с ног до головы, и я с улыбкой киваю. — Как ты изменилась! Окажись мы рядом на улице — нипочём бы не признала! Ты ведь замуж вышла, какими судьбами здесь?

При упоминании моего недавнего замужества моя улыбка чуть меркнет, и я чувствую, как губы против воли начинают немного дрожать.

— Всё верно, Тамара Никитична, — роняю тяжёлый вздох и усаживаюсь на стоящую в коридоре скамью, не боясь испачкать белоснежное пальто. — Я понимаю, вас это не касается, но мне нужен совет, а я не знаю, к кому ещё можно обратиться.

Женщина понимающе кивает и усаживается рядом.

— Моя бедная девочка… В такие моменты очень важно присутствие матери рядом, и я понимаю, почему ты пришла, хотя я не думала, что у тебя будут проблемы — ты ведь такая рассудительная и спокойная.

— Опыт показал, что я была совершенно не готова к семейной жизни, — отвечаю с горькой улыбкой. — Мы оба упрямы и не умеем идти на компромисс, а это прямой путь к разводу, которого, кажется, не хочет ни один из нас — но и мириться мы не собираемся.

— Милая, семейная жизнь — это тяжкая ноша, если муж и жена не готовы идти на жертвы друг ради друга. — Никитична ласково гладит меня по голове. — А если оба супруга упрямы, то жена должна быть достаточно мудра для того, чтобы сглаживать острые края. Пойми: нам, женщинам, на роду написано быть хранительницами очага, но если мы не готовы отступить назад или перешагнуть через свою гордость ради сохранения семьи, то в будущем никто не отважится создать новую ячейку общества. Я понимаю, что такой расклад не всем по душе — мол, почему из нас двоих только я должна чем-то жертвовать?! — но мужчинам свойственно ошибаться гораздо чаще, чем нам. Они упрямы, горды и своевольны, и должны иметь рядом человека, который сможет помочь им стать лучше, чем они есть. Другое дело, если они оба «звёзды» — тогда в этом браке изначально нет никакого смысла, такая семья не продержится долго. Но ты никогда не была ни своенравной, ни заносчивой, ни склочной, и для меня большая неожиданность, что твой брак может быть таким тяжёлым.

— Я оказалась очень упрямой, — роняю с виноватой улыбкой. — С отцом спорить было гораздо проще: он или быстро сдавался, или был достаточно суров для того, чтобы я вообще не ввязывалась в споры. А здесь… Демид вызывал во мне самые плохие качества, о которых я и не подозревала, и был достаточно высокомерным со мной. Мне не нравится, что в его жизни так много женщин — они то и дело появляются у меня на пути!

— У них всегда много женщин, дорогая, — добродушно усмехается Никитична. — Но важно не то, с кем Демид был прежде, а то, кого он выбрал в итоге; если он поставил тебя выше всех остальных и лишь с тобой одной решил связать свою судьбу — это должно тебе кое о чём говорить.