Кольцо с тайной надписью
Шрифт:
– Хорошо, я вас понял, – проскрипел Крокодиленко. – Да, пожалуй, летом, когда все разъехались кто куда, лучше, чем Клеопатра Марины Федоровны, мы все равно никого не найдем. Да и внешне она чрезвычайно похожа на того попугая, который изображен на снимках.
– У нас нет слов, чтобы выразить, как мы вам признательны, – искренне сказал Ласточкин. – Теперь, если вы уговорите Марину Федоровну помочь нам, вы окажете нам еще более неоценимую услугу.
Крокодиленко вздохнул.
– Значит, завтра утром? – спросил он. – Когда именно?
– Часам к десяти, – сказал Ласточкин, подумав. – Да,
– Только смотрите, чтобы с попугаем ничего не произошло, – внезапно произнес Крокодиленко. – Потому что Марина Федоровна – такое нежное, хрупкое существо. У нее никого в жизни нет, кроме дорогой Клеопатрочки.
– Обещаю вам, – торжественно сказал Ласточкин. – С дорогой Клеопатрочки даже перышка не упадет.
– Ну, смотрите, – сказал Крокодиленко с сомнением. – Так куда ей надо будет подъехать?
– Я напишу вам адрес, – ответил Ласточкин, – и объясню, как к нам удобнее добраться.
– Ну, дело в шляпе! – возбужденно сказал Ласточкин, когда мы покинули чужое отделение.
Оказавшись в нашем кабинете, он снова сел на телефон и положил перед собой список кавалеров Насти, к которому внизу были приписаны еще три фамилии. Среди последних числились Антон Илларионов, Маша Олейникова, а также бывшая идейная бандерша Инна Петровна Василевская.
– Ну, была не была, – вздохнул Ласточкин и начал накручивать диск.
На следующий день, в четверг, Николка сидел за столом, болтая босыми ногами, и подкармливал печеньем попугая, который примостился на спинке стула. Орлов сидел тут же и, подперев щеку кулаком, смотрел на счастливое лицо сына.
– Ну как? – спросил он наконец. – Доволен своей новой игрушкой?
– Это не игрушка, папа, – решительно сказал Николка. – Он же живой!
– Хороший мальчик, – проскрипел попугай. – Дай еще кусочек.
Он повернулся, и маленькое фиолетовое перышко вылетело из его хвоста и плавно скользнуло на пол.
– Смотри, он линяет, – встревоженно сказал Орлов. – Вчера я нашел целый пук перьев. Может, он больной? Надо бы его показать этому, как его… ветеринару.
– Сам ты больной, – неприязненно сказал попугай. – Я чувствую, не любят меня в этом доме, – добавил он другим голосом.
– Папа, – встревоженно сказал Николка, – с ним все в порядке!
– Если все в порядке, то почему его хозяева его не ищут? – возразил Орлов. – Странно все это. Надо будет все-таки отнести его к ветеринару.
– Но, папа!
– Никол, животные – разносчики разной заразы, ты должен это понимать. Мало ли какую хворь он притащил в наш дом!
Попугай сердито покосился на него и перелетел на подоконник.
– Папа, я убежден, он совершенно здоровый! Он такой умный! И так здорово разговаривает!
Николка чувствовал,
– Мы покажем его ветеринару, – упрямо объявил Орлов и принялся за завтрак.
Николка недоверчиво поглядел на него, не понимая, почему папа так упорно настаивает на своем, но тут попугай, сидевший на подоконнике, встрепенулся, неожиданно поднялся в воздух, сел на раму под открытой настежь форточкой и вытянул шею.
– Флинт! – позвал его Николка. – Флинт, иди сюда!
Но попугай уже протиснулся в отворенную форточку и вылетел на улицу, – только его и видели.
Опрокинув тарелку, Николка спрыгнул со стула и бросился к окну.
– Флинт! Флинт, вернись!
Однако попугай уже завернул за угол и скрылся из глаз.
Мгновение Николка стоял неподвижно, но потом вдруг бросился на кровать и зарыдал так страшно, что Орлов испугался. Все худенькое тельце мальчика ходило ходуном от плача, и отец совершенно растерялся перед этим взрывом отчаяния. Он только стоял над сыном, не зная, что делать, и растерянно бормотал:
– Ну что ты, Никол? Что ты?
– Вот так всегда, всегда! – прорыдал мальчик в ответ. – Никому я не нужен, никому, никому! И ни… кто… меня не любит! Все меня… бро… бросают! И мама, и даже… и даже… попугай! У-у-у!
Он взвыл и свернулся калачиком, как маленький раненый зверек. Орлов не мог этого вынести. Он бросился в переднюю и стал на ходу зашнуровывать ботинки.
Николка поплакал еще немножко, но, в общем, это быстро ему надоело, и к тому же он понял, что папа куда-то делся и комната опустела. Хлюпая носом, Николка поднялся и вытер глаза. На столе лежали чашки, тарелки и недоеденное печенье. Николка покрутил головой и вышел в переднюю, где стоял отец, и лицо у него было такое решительное, какого Николка никогда у него прежде не видел.
– Папа, ты куда? – спросил мальчик, видя, что отец держит в руках ключи.
– За попугаем, – коротко ответил тот. – Не волнуйся, Никол, я его найду.
Он погладил Николку по русым вихрам, улыбнулся ему и вышел за дверь.
На улице Орлов покрутил головой, пытаясь определить, куда делся попугай. Точно, он пролетел над трамвайными путями и свернул в тот переулок. Ни минуты не колеблясь, Орлов отправился следом за ним.