Колдовское зелье
Шрифт:
Реальный мир куда-то уплыл, и лишь смутно, отдаленным уголком сознания Кэти ощущала мелкую дрожь пола комнаты.
Землетрясение?
Или заклинание Питы подействовало не так, как предполагалось? А может, это любовь?
Кэти поняла, что безнадежно пропала, и, когда Рейф прижался к ней, она невольно обняла его и запустила пальцы в густые черные волосы.
Он впивался в нее губами, а когда в нее погрузилась горячая, твердая, пульсирующая плоть, она поняла, что такого невероятного блаженства не представляла себе даже в самых
Его руки дразнили, ласкали, возбуждали ее, пока она не стала влажной от желания, и тогда его умелые губы спустились ниже, к ее животу. И еще ниже, чтобы ощутить упоительный вкус, свойственный ей одной. Только когда она потеряла рассудок под нежными и опытными прикосновениями языка, только когда забыла про стыд, Рейф наконец отстранился.
— Так ты хочешь меня? — мягко спросил он и, не дожидаясь ответа, вновь прижал ее к кровати, устроившись так, что их тела соединились, словно две половинки целого. Под тяжестью Рейфа ноги Кэти раздвинулись.
Она отказалась ответить на вопрос, и губы Рейфа завладели ею еще безжалостнее, а руки заскользили по телу с новым усердием. Она закрыла глаза, упрямо желая устоять перед ним.
— Скажи это вслух, — хрипло приказал он, приблизив губы к мочке ее уха. — Признайся, что хочешь меня.
Она вздрогнула.
— Зачем?
— Затем, что мне нужно не только твое тело, но и сердце, и душа.
«Чтобы вновь погубить меня...» — подумалось Кэти.
— Правда?.. Я не верю тебе. Арми рассказывал о Консуэло и обо всех других женщинах, которых ты охранял и с которыми занимался любовью.
— Черт побери, я не прикасался к Консуэло!
— Может, скажешь, что ты не провел целую неделю в перуанских джунглях, скованный с нею наручниками?
— Эта история преследует меня долгие годы! Всю эту неделю мне пришлось отбиваться от змей и пытаться выжить посреди бурной реки на ветхом плоту после того, как приятель Консуэло ранил меня в плечо. Я чуть не истек кровью.
— Арми показывал мне фотографию в газете: ее сделали в тот момент, когда ты целовал Консуэло после того, как военный вертолет увез вас в Боливию. Она так страстно прижималась к тебе...
— Это она целовала меня, — живо возразил Рейф надменным тоном. — А я слишком ослабел от потери крови, чтобы бороться с ней.
— В это мне верится с трудом.
— Послушай, мне нет дела до грязной лжи, сочиненной твоим отчимом, ты всегда была для меня особенной. Да, у меня бывали женщины и до тебя. Да, после разрыва с тобой я предпринял несколько неудачных попыток... — его глаза нежно заблестели, — но больше ничего подобного не повторится, если... у меня будешь ты.
— Но как я могу поверить...
— Тогда поверь вот этому...
Черноволосая голова Рейфа вновь склонилась, а его губы прильнули
Она хотела его всем существом и способна была умереть, не исполни он ее желание.
Рейф отстранился и перекатился на спину.
Наверно, минуту Кэти лежала неподвижно, вслушиваясь в дрожь собственного возбуждения. Рейф тяжело дышал, и Кэти не понимала, почему он медлит. Потом придвинулась ближе и прижалась горячими губами к его шее.
— Рейф... — Она сделала глубокий вдох, вбирая запах Рейфа и наслаждаясь им.
Он содрогнулся. Когда Кэти уткнулась лицом в его шею, он затаил дыхание, но не пошевелился, только стиснул кулаки.
— Что с тобой? — прошептала она, проводя пальцем по его плечу и левой руке и только теперь замечая шрам на месте татуировки. — Кстати, а где твой китайский дракон?
— И курить я тоже бросил. Вот к чему приводят попытки усовершенствовать самого себя, — пробормотал Рейф. — Но ты уклонилась от нашей темы.
— Рейф... — Она бережно прикоснулась губами к шраму. При этом ее грудь скользнула по руке Рейфа и прижалась к ней.
— Скажи, — невнятно приказал он. — Скажи, что хочешь меня так, как я — тебя. Скажи, что дашь мне такое же обещание, какое я хочу дать тебе.
— Но я... не уверена, что сумею выполнить его.
Лоб Рейфа покрылся испариной. Все его тело напряглось.
— Известно ли тебе, что все ночи последние шесть с половиной лет я ложился в постель один и лежал без сна, мечтая о тебе? — выдохнул он. — Проклятье! Почему ты не можешь сказать мне хотя бы о том, что вспоминала обо мне... пусть даже лишь однажды?..
В его словах так верно отразилось одиночество, от которого страдала сама Кэти, что она задумалась о том, не прочел ли Рейф ее мысли.
— Неужели это так много значит для тебя?
— Да.
— Ладно, — небрежно начала она, — мне... недоставало тебя. — Но она не сумела скрыть дрожь в голосе. — И я хотела тебя. Просто я боюсь доверять тебе или собственным чувствам, когда они становятся слишком глубокими.
Их глаза встретились.
— Ты можешь хотя бы снять кольцо Мориса и пообещать, что больше никогда не наденешь его?
Он перевел взгляд на огромный бриллиант. Кэти медленно сняла кольцо, болезненно поморщившись, когда оно застряло на фаланге пальца, и опустила его в ящик тумбочки.
Но ящик остался открытым, и никаких обещаний Рейф так и не услышал.
Удовлетворенно вздохнув, он медленно притянул Кэти к себе и долго вглядывался в ее лицо, обхватив его ладонями, прежде чем осторожно, как хрупкую драгоценность, поцеловать уголки век.
— Ты прекрасна, восхитительна и достойна любви сама по себе, — пробормотал он. — Когда-нибудь, очень скоро, ты будешь настолько уверена в себе и в силе своей красоты, что поверишь: мне нужна ты... а не деньги твоего отчима.