Колеса фортуны
Шрифт:
— Нет, нет, я не мог так проколоться, «Мосад» будет очень недоволен, — засмеялся он. Что-то в его взгляде изменилось. Теперь никто бы не принял его за слепого. «Вот ведь спасли человека на свою голову», — подумал я.
Я вспомнил: вчера ночью мы сидели втроем на его обширной кровати, смотрели какое-то специальное видео, курили и разговаривали о пустяках. А потом так и уснули вповалку, не раздеваясь. Но перед этим он успел у меня спросить:
— Пит, а ты бы смог жить так, как я?
— Легко, — отвечал я, не задумываясь.
Эпизод24. — А я не собираюсь так жить, — говорила Светка. — Я все поняла: ты меня не любишь. Ты любишь только, чтобы тебе было хорошо, всегда только это, а на меня тебе всегда было наплевать…
Она еще что-то кричала в трубку, неожиданно визгливо, совсем как ее мамаша — директор школы — после того, как однажды застала нас вдвоем в физкультурном зале, — а я думал: вот все и кончилось.
Я звонил ей ночью, ее не было дома. Марьянка нипочем не хотела говорить, где она, а потом все-таки сказала. Конечно, сказала. И наутро (если два часа можно назвать утром) Светкин голос был совсем чужим, или, сказать точнее, отданным кому-то другому, и я даже знал, кому. Дальнейшее не имело смысла. «Спасибо тебе за всё», — сказал я и аккуратно положил трубку. В комнату вошел Шериф и тоже собрался кому-то звонить, а я спустился во двор. И уселся на землю, прислонившись спиной к стволу сосны. Как вчера Мишка.
Мне нужно было броситься обратно и вернуть ее? Достать из-под сиденья старый черный «наган» и грозить им собственному однокласснику? Да меня тошнило от него еще в школе. О чем можно говорить с человеком, который с шестнадцати лет знакомится по объявлениям со старыми тетками? Или рассказать Светке? Не-ет. Пусть она узнает об этом от кого-нибудь другого. От своей матери, например. Это будет особенно пикантно.
И еще я не скажу ей, что теперь я равнодушен к ее голосу. Хватило одного мгновения.
Я поднялся и посмотрел на свою футболку сзади: блин, так я и знал. Весь перепачкался смолой. А Мишка сидел, и хоть бы что. Вот ведь гадское дерево, чует хозяина.
Это был наш второй день в его особняке. Накануне мы допоздна бродили по поселку, заглядывая в бойницы в крепостных стенах и пытаясь понять, как здесь люди живут. Мы вышли на безымянную речку, попробовали искупаться — оказалось, что воды в ней едва по пояс. Мишка не был здесь ни разу. Когда стало темнеть, мы поняли, что наш проводник теряется в пространстве: он начал спотыкаться и вписываться в отдельно стоящие деревья. Нам пришлось вернуться.
В доме мы забрались в баню, хотя Мишке это было вредно. Но его отец не спешил возвращаться с работы, а охранник был вежливо послан — за чем, как вы думаете? — поэтому никто не мог испортить нам вечеринку. Вода в бассейне светилась, от нее поднимался туман, подсвеченный разноцветными прожекторами. Мы с воплями прыгали прямо в этот туман, плавали, вылезали и снова шли в пекло, где адский огонь пылал все жарче; а когда Шериф придумал плескать на камни чешским пивом, позаимствованным в баре, мы просто взвыли от восторга.
Наверно, мы что-то сделали неправильно, потому что вскоре сауна просто отрубилась: как предположил Макс, где-то на щитке вышибло автоматы. Выключилась и подсветка бассейна. Стало темно и весело, и в темноте мы услышали голос охранника:
— Пацаны, кончай развлекаться. Борис Николаевич через час вернется.
— Спасибо, что предупредил, — надменно произнес молодой хозяин. — Включи теперь свет.
— Все же прошу на выход, — сказал охранник, и свет зажегся.
Через час, когда во двор въехал «лексус», в доме уже было тихо, и даже пустые пивные бутылки больше не катались по полу и не попадались под ноги. Хозяин покачал головой, усмехнулся и прошествовал к себе в спальню. А наутро вновь уехал в свою Москву. Даже не попрощался.
А следовало бы. Потому что сейчас мы собирались покинуть этот гостеприимный кров. Мы погрузились в свежевымытый автобус, пожали руку охраннику и выехали за ворота. Мишка сопровождал нас на своем «кэннондейле», всем видом показывая, что решил прокатиться до околицы и оттуда помахать нам платочком. Не знаю, что уж там подумал охранник, глядя в свои мониторы, но за ворота он не вышел. Тогда, проехав метров триста и наверняка убравшись из зоны обзора видеокамер, мы остановились. Дверца открылась, велосипед был погружен внутрь, туда же забрался и велосипедист; уселся на заднее сиденье, получил банку пива и сделал первый — и самый главный — глоток свободы. Я поглядел на него и подумал: наверно, я уже забыл, что такое счастье.
Эпизод25.Мы выезжали на трассу с опаской. И все же нас стало пятеро. Это прибавляло бодрости. После всех событий нашего нового друга, как и следовало ожидать, пробило на откровенность. Он говорил:
— Нужно ведь не просто сбежать из дома, как вы не понимаете. Нужно собрать команду.
— Вот-вот, — оборачивался Макс. — Но главное — с собой консервы взять.
— Такого толстого фраера, упитанного, — добавлял Шериф. — Миха, почему ты не толстый?
Мишка смеялся.
— Нет, нет. Это даже не побег должен быть. Мне не объяснить. Это вроде как… захват новых территорий.
— Пришел, увидел, поимел, — Макс даже захрюкал от удовольствия.
— Conquest, — вставил я.
— Конкистадоры. Верно.
— Что будем захватывать? — спросил Костик.
— А вон, смотри.
Шериф показывал на придорожный магазинчик с криво намалеванной вывеской: «Продукты. ИЧП Джавадов». Мы притормозили.