Колеса фортуны
Шрифт:
— Точно, я тоже глотну, — сказал я. — Пусть теперь Макс за руль садится.
— А ты, значит, вместо него? — предположил Костик.
— Вот уж х…й. Первым или никаким.
Костик покивал.
Так и получилось. Через полчаса встрепанный Макс вел машину. Уставший от переживаний Михаил лежал на заднем диване, положив голову Ирке на колени. Я протянул руку и погладил Наташку по щеке, сказал: «Не плачь, замерзнешь». Врал я все. Конечно, я хотел. И даже очень. Да и они это видели. Но теперь было нельзя, они это понимали тоже.
Наконец впереди показалось Приветное. И еще кое-что.
На обочине стоял милицейский «уазик». Из него вышли сразу трое. Мешковатый деревенский сыщик, лейтенант, как-то однозначно указал нам на обочину. Макс напрягся (это было видно даже со спины) и остановил машину. Оставалась надежда, что это простая проверка. Она угасла, когда из машины показался ИЧП Джавадов. Под глазом у него был обширный синяк.
— Это они, они, — закричал ИЧП. — Вон тот меня биль. Второй вороваль. Третий рядом стаяль!
— Да у них тут и девушки-красавицы, — заинтересовался лейтенант, открыв дверь. Мне почему-то показалось, что эти девушки хорошо знакомы лично ему. Впрочем, хрен его знает, подумал я. А лейтенант начал следствие:
— Девушки тут зачем? Принуждение к вступлению? Ну-ка, живенько даем объяснения! Принуждали?
— Да на самом деле нет, — как-то принужденно отвечала Наташа.
— Да или нет? Быстро отвечать.
— Ну, принуждали, — сказала Ира.
— Не слышу. Значит, имело место насилие?
— Насилие.
— Та-ак. Изнасилование не-со-вер-шен-нолетних, — смакуя слово, произнес лейтенант. — Это хорошо. На зоне у вас будет много друзей. И по малолетке не проскочите, так ведь?
Двое маячили за его спиной, ожидая команды. Но лейтенант все что-то тянул. Он рассматривал Шерифа:
— Плюс ко всему, нанесение тяжких телесных. И кража. Остальное, как говорится, приложится. При-ло-жится. Это мы вам устроим, голубки залетные. И на зоне вас тоже приголубят. Это и к бабке не ходи.
— Моя фамилия Островский, — сказал сзади Мишка. Он уже не лежал, а сидел и напряженно вглядывался в милиционера. — Мой отец — Островский Борис Николаевич.
— А моя фамилия — Иванов. Ну и что с того? — спросил лейтенант. «Он редко смотрит телевизор, — решил я. — Оперативная работа отвлекает».
— У нас дом в Волкогонове, — уточнил Мишка.
Лейтенант сощурился на него:
— А, так значит, из молодых, да ранних. Волкогоново? Замечательное место. Сосны, речка. В Мордовии, я тебе скажу, климат чуть похуже. Бывал в Мордовии? Будешь.
— Я могу сделать звонок?
— Нет, вы только гляньте. Фильмов насмотрелся. — Тут лейтенант не удержался и все-таки выругался по-колхозному. — Есть другой вариант. Сейчас едем в отдел, сажаем вас в камеру. До выяснения. Митрохин, за руль.
Это он сказал сержанту. Сержант подвинул Макса и взялся за рычаг.
— И попробуйте только у меня пальцем шевельнуть, — приказал на прощание лейтенант, захлопнул дверцу нашего автобуса и проследовал в свой «уазик». Джавадов — за ним. Он еще что-то говорил лейтенанту на ходу, тот похлопывал его по плечу. Мы тронулись. «Уазик» конвоировал нас, идя сзади в кильватере.
— Сидеть тихо, — сказал сержант. Мы и так молчали, подавленные. Молчали и девушки. Теперь-то отчего же не помолчать, все уже сказано. Мне было противно на них смотреть. «Мне-то хоть изнасилование не пришьют, — помимо воли подумал я. — И все равно — прощай, папа. Сбились с пути истинного, не доехали».
Шериф был мрачен. Макс побледнел так, что стали видны веснушки на лице.
Я взглянул на Мишку, а он на меня. А потом он запустил руку в карман куртки и как-то буднично достал оттуда черный мобильный телефон, предмет гордости бандюганов и прочих хозяев нашей так себе придуманной жизни: до этого он никогда нам его не показывал. Костик и девчонки смотрели на это чудо, расширив глаза. Телефон был складной, с короткой торчащей антенной. Он нажал на нем только одну кнопку. Подождал. Затем, приложив трубку к уху, произнес:
— Папа. Нас арестовали. Везут в местный отдел. Поселок Приветное. Да. Поскорее.
Сержант заматерился, тормознул, оглянулся, но было поздно. Мишка уже спрятал трубку и выглядел теперь обессиленным и усталым, как будто и последняя его жизнь уже подходила к концу: game over. В какой это игре, Костик рассказывал, можно было звать на помощь волшебника? Не помню. Тоже какой-то дурацкий квест.
— Ох…еть, у этих мобила, — докладывал сержант по рации. — Вызвали отца своего. Чего? Чего? А, все, понял.
И обернулся к нам:
— Мобилу — сюда. С отцом — так и быть, поговорим. Ежели ему будет что сказать. Такое дано указание.
Мишка передал ему телефон. Сержант, не забывая крутить баранку, принялся его рассматривать. «Моторола, епт, — бормотал он. — По цене мотороллера».
— Была дороже, — равнодушно сказал Мишка. Девки синхронно вздохнули. Даже Шериф поднял брови удивленно.
Мы подъехали к деревянному дому, выкрашенному казенной зеленой краской. «Отделение», — понял я. Из «уазика» к нам вернулся лейтенант. Он был рассержен.
— Значит, папу привлекли? Как девушек наших трахать да руки распускать, это сами, а как чуть что — так папа?
— Мой папа — адвокат, — проговорил Мишка. — Он имеет право.
— Право, лево, — слегка поскучнел милиционер. — Ладно. Ждем папу. Считайте, вам свезло. В КПЗ как раз… полы моют. Поэтому сидеть здесь.
— И нам тоже? — спросила Ирка.
— И ты сиди. Ты — наш вещдок, поняла? — лейтенант ухмыльнулся. — Разберемся, к мамке пойдешь. Я вот ей сообщу.