Колесники

Стюарт Йен

— Не будет никаких страховых компаний!

— Хотите сказать, что ответственность мы берем на себя? — Голос Кэшью повысился на октаву. Ее заставляли ступить на совершенно незнакомую территорию.

— Успокойся, девочка. У нас появился шанс вытянуть «ЛАМЛЕЕВ» — мы схватим аудиторию за яйца, да так, что у них глаза вылезут из орбит. Только представь, какой пойдет шорох: ни тебе навигационных подсказчиков, ни ретрансляторов, ни страховок! Лишь тройка отважных исследователей против грозных океанских волн.

Кэшью вздрогнула.

— Вы псих, Бейли!

Перестаньте пялиться на меня! — Она отпила глоток из стакана и промолвила совершенно спокойно: — Но скажу как на духу: ваша идея выше всяких похвал!

— Естественно, — самодовольно согласился Бейли.

— Если, конечно, наш дока в навигации сможет врубиться в это дело, — не удержалась она от ложки дегтя.

Джонас поднялся.

— Надеюсь, ты не сомневаешься в способностях лучшего инженера-Види во Вселенной?

— Нет, в способностях лучшего инженера-Види я не сомневаюсь, я сомневаюсь в твоих способностях, Джонас Кемп.

— Чепуха! Ставлю недельное жалованье, что в финале мы причалим к Мартинике с точностью до ста ярдов.

Кэшью закивала часто-часто, вылитый дятел, и Бейли ввел условия пари в память уникомпа.

Черити была необычайно молчалива, пока они добирались до фермы, но там она уже не смогла сдерживать любопытство. Суетилась ли на крошечной кухне, готовила ли выпивку и закуску — все это время ее одолевали тревожные мысли. Она понимала: Пруденс неспроста вернулась на Землю, явно что-то опять откопала. В прошлый раз то были гигантские серные цветы с Ио, каждый из которых стоил целое состояние, вследствие чего ни один настоящий ученый не смог их приобрести для исследования. И это привело к неприятностям.

С чем же столкнулась в глубоком космосе Пру на сей раз?

Пруденс вздохнула. Ей очень хотелось помочь младшей сестренке выбраться из нищеты или по крайней мере избавить на время от финансовых забот. Она колебалась, зная, что Черити не умеет держать язык за зубами. Когда та была маленькой, все дразнили ее Трещоткой, а Пру звала ее так до сих пор, правда, уже не вкладывая в прозвище уничижительный смысл. Но шила в мешке уже не утаить — как только Пруденс очутилась на Земле, младшая сестренка должна была догадаться, что у старшей есть веская причина для возвращения.

А скоро об этом станет известно всем.

— Трещотка?..

Черити отложила нож, которым счищала кожуру с картофелины, и взглянула на гостью.

— Обещай молчать о том, что я тебе расскажу! Никому ни слова! Ни своему исповеднику, ни своему любовнику, ни даже своему горячо любимому дезорганизатору.

Черити покраснела — лишь последний из упомянутых мог воспользоваться ее болтливостью.

— Понимаю, — кивнула она со всей серьезностью. Хотя даже предположить не могла, о чем пойдет речь.

— Скоро, очень скоро, пока еще не могу сказать когда, ты будешь вольна поведать о тайне любому, но до этого момента заклинаю тебя хранить молчание!

— Обещаю.

Пруденс достала из своей полетной сумки коробку,

обклеенную скотчем. После того, как с коробки была снята крышка, Черити увидела предмет, упакованный в противоударный пузырь. Когда Пруденс положила его на кухонный стол и раскрыла обертку, стало ясно, что это какой-то комок размером с кошку. Причем кошку предварительно раздавили.

Приглядевшись, Черити обнаружила, что предмет можно назвать комком лишь наполовину; другой половиной он напоминал… не понятно что, какую-то штуковину. Странно изогнутую и покрытую ржавчиной, ибо когда-то она была сделана из металла. Описать внешний вид загадочного предмета было затруднительно, поверхность выглядела неоднородной и кривобокой, и не разберешь, где кончалась органика и начиналась технология… Легче всего выделялись из путаницы живого и мертвого три колесика, вмонтированные по углам и утопленные в корпус; вместо четвертого зияло круглое отверстие. С одной стороны предмет был окаймлен как бы рядом мелких деталек, напоминающих фонарики разных форм и размеров, с другой стороны торчали две короткие толстые трубочки. Части, изъеденные ржавчиной, когда-то были белоснежными и твердыми, теперь же стали серыми и крошились даже от легкого прикосновения. А еще в тельце игрушечной машинки серебрились там и сям крапинки, отражавшие лучи полуденного солнца.

Мозес выглядел разочарованным, и это не прошло мимо внимания Пруденс.

— Не расстраивайся, малыш, это вовсе не подарок. — Она протянула мальчику что-то мягкое, в яркой обертке. — Вот, держи настоящий.

Черити отвела сына за руку к дивану, где он мог спокойно развернуть упаковку. Затем вернулась к столу и взяла трехколесную штуковину в руки.

— Осторожнее! — крикнула Пруденс, потом усилием воли заставила себя успокоиться. — Извини, сестренка, я просто вне себя, когда кто-нибудь касается моей находки. Это очень древняя вещь. Затрудняюсь сказать насколько древняя, но очень! Поэтому, умоляю, не повреди ее.

Черити покрутила предмет в руках.

Пристальный взгляд выявил подобие какого-то рисунка на шинах, в которые были обуты колесики.

— Что же это все-таки такое? Пруденс вздохнула:

— Кто знает? По всей видимости, артефакт.

— Надо прямо сказать, неважно сохранившийся. Ржавчина не осыпалась — она пребывала в самом начале своего развития. Из-за консервации во льду.

— Археологический артефакт, — уточнила Пруденс. Черити потрогала колесико, но оно не провернулось. Без сомнения, ось проржавела.

— И каков же его возраст? Пруденс пожала плечами:

— Точно сказать не могу. На корабле мы все же провели приблизительный радиоизотопный анализ с погрешностью в один-два процента.

Мозес в своем углу наконец справился с задачей и обнаружил под многочисленными упаковочными слоями нечто похожее на меховой клубок.

— Пру, тебе не следовало тратиться — мемималы стоят бешеных денег!

— Это настоящий подарок? — вопросил Мозес жалобно. Очевидно, клубок не произвел на него должного впечатления.