Колхоз: Назад в СССР 4
Шрифт:
— Я не понял. А что за летучее собрание у нас тут? — Спросил и сразу пожалел. Все присутствующие повернули головы в мою сторону с такими лицами, будто что-то произошло исключительно по моей вине.
— А вот, да! Собрание! — Выкрикнула с надрывом злая тетка. По-моему, ее звали то ли Дуся, то ли Нюся. Какая-то такая хрень.
— Жорик, — Маман с возмущением ткнула пальцем в сторону соседки, — Эта женщина утверждает, будто Семён испортил ей огород. Представляешь?
— Конечно, испортил! Ночью, гад такой, забрался и половину картохи перекопал.
— Тёть Нюш, у нас своя есть! — Весело крикнул Переросток.
— Есть! Осталось свистнуть и принесть! — Скреативила тетка.
Получается, Нюша она. Ну, почти угадал. Этак я скоро вообще всех местных выучу.
— Ты вообще, чего лезешь?! — Накинулась она на братца. — Утром вышла, на огороде половина грядок псу под хвост.
— Подождите, так почему Вы решили, что это Сенька?— Я решил, мой вопрос выглядит очень даже логично. Ну, потому как, достали все валить на Милославских. Чуть что случится, сразу, типа, мы виноваты. Прям в этот момент почувствовал обиду за семью. Аж странно.
— А я и не решила. — Соседка выставила вперёд руку, в которой была какая-то палка. — Вот! Нашла!
Я уставился на предмет, который мне демонстрировали в качестве доказательства. Потом посмотрел на младшенького. Тот моментально нырнул за спину маман. Честно говоря, не понял, какая связь между палкой и Семёном.
— Что это? Зачем Вы мне этим тычите? — Я был спокоен. Пока ещё. Говорил уравновешенно. Хотя, чувствовал, что начинаю закипать. Радостное настроение, с которым проснулся, начало медленно превращаться в дым, который улетит сейчас к чертовой матери.
— Это, Жорик, лопата. — Заявила торжественно тетя Нюша. Потом перевела взгляд на палку, видимо, сообразила, что заявление весьма сомнительное, так как с лопатой эта штука тоже имеет мало общего, а потом добавила. — Была лопата. Пока Зинка вон ее о спину Матвея не сломала.
— Та-а-а-ак… — Я повернулся к Зинаиде Степановне и деду Моте.
Матвей Егорыч вздохнул и почесал затылок. Был он немного смущён. А вот баба Зина смущаться не стала.
— Да потому что этот ирод виноват! Ты чё там щупаешь? На башке своей. Если мозги проверяешь, то за ночь они не выросли.
— Зинаида…— Матвей Егорыч укоризненно покачал головой.
— Что, Зинаида?! А? Что Зинаида?! Я ж сначала подумала, это мой, с пьяных глаз полез к Нюше. Лопата наша. Она ее сразу признала. И я тоже. Сразу признала. Думала, совсем допился чертяка. У-у-у-у-у…— Зинаида Стефановна замахнулась на мужа. — Убила бы. Всю кровь мне попил. Кровопийца!
— Ну, так выяснили же, что не я! На кой ляд мне ее картоху просто так копать? Что я, дурак? Свою то не копаю. А то ее брушить кинулся.
— Это, Матвей, вопрос, который имеет однозначный ответ. Ты не дурак. Ты — вредитель! — Зинаида Степановна махнула рукой и отвернулась от деда.
— Да подождите! Я ничего не понимаю. Какая лопата? При чем тут Семён? — Перевел взгляд с тетки на бабу Зину, потом посмотрел на маман.
Та вообще стояла на крыльце, как монумент.
— Ну, объясняю же! — Соседка откровенно злилась и по-моему была готова повторить подвиг Зинаиды Стефановны. Тоже сломать что-нибудь о кого-нибудь. — Вышла, а в огороде все перерыто. Обнаружила эту… улику. То бишь, лопату. Лопата Зинкина. Сразу ее признала. Само собой, сразу побежала к Зинаиде. Говорю, вы чего тут, совсем ополоумели? Зинка схватила улику и давай Матвея по двору гонять. Вот она и сломалась. Улика. А потом выяснилось, лопата оставалась вон у него.
Соседка кивнула головой в сторону Семена, который снова нырнул за госпожу Милославскую.
Общее внимание сразу переключилось на младшенького.
— Зачем ему ваш огород? — Искренне удивился я сначала. Но потом вспомнил футбольное поле и понял, а чего нет. Может, у Сеньки фобия такая. Постоянно что -то рыть. Каждому — свое. И тараканы тоже у всех свои в голове, личные. Вот Сенька оказался любителем копать.
Похоже, про поле вспомнил не только я, но и дед Мотя с Андрюхой.
— Эй, малой… — Братец спросил первым, — Ты чё, на самом деле в огороде был ночью.
За спиной маман слышалось только громкое сопение и никаких адекватных слов.
— Да хватит вам! — Подала голос Светланочка Сергеевна. — Зачем ему ночью вообще понадобился чужой огород. Он спал, между прочим.
Тут я отчётливо услышал сомнение в интонации Милославской. А это говорит о том, что спала, как раз, она. Видимо, предыдущая ночь вымотала ее, как и Переростка. Соответственно, маман дрыхла без задних ног и младшенький был предоставлен сам себе. Однако, тут же, Светланочка Сергеевна прогнала все дурные мысли, мелькнувшие в ее сознании, и более уверенно добавила.
— Зачем ему где-то рыть? Сами подумайте. Это же бред! В нормальной голове не укладывается.
— В нормальной голове, да. — Тут же согласилась соседка. — Но у Милославских голова далека от нормальной. И туда, порою, укладываются очень странные вещи.
— Видишь! — Матвей Егорыч толкнул бабу Зину в плечо. — А ты сразу на меня кинулась драться. Ага. Чуть что, машешь граблями своими. Я же сказал. Ночью сидел во дворе. Наслаждался красотой. Тихо, хорошо. Слышно, даже, как сверчки сверчат.
— Сверчат… Нерусь, что ли? — проворчала Зинаида Степановна, — Сверчки стрекочут, а не сверчат.
— Стрекочешь ты, — огрызнулся дед Мотя — И ворчишь, как сверчишь. Иногда тапкой хочется прибить. Не мешай мне мысль глаголить. Издают, значится, звуки сверчки. Вот я эти звуки и слушал.
Матвей Егорыч демонстративно выделил слово «издают», тем самым, видимо, блеснув собственным словарным запасом.
— Ну! — Я реально начал терять терпение. Хотелось бы, если что, пожрать чего-то. Прошлый день был полон волнений и кусок в горло не лез. Потом все пили, ели, а я суетился. То с отцом и матерью, то с Матвеем Егорычем, то с председателем.