Колька и Наташа
Шрифт:
Остров задержал ее.
— А рыба?
— А рыбу, — суровым командным тоном сказала Мария Ивановна, — а рыбу вы съедите в честь дня моего рождения.
— Ваши именины, а мне подарок?
— Какой же это подарок? — совсем рассердилась Мария Ивановна. — Неужели вы хотите меня обидеть? В кои времена свежемороженый судак, а вы…
Остров весело рассмеялся.
— Сдаюсь, сдаюсь! Вы же замечательный агитатор… А знаете — это мысль. — Он внимательно, как на нового человека, посмотрел на нее. — У нас на консервном
— Что вы, — вспыхнула Мария Ивановна, — да меня засмеют. Какой я агитатор?
— Замечательный, — лукаво улыбнулся Остров. — На собственном опыте убедился.
Глава 19. События на Волге
Солнце еще грело слабо, на ветках не набухали почки, но уже чувствовалось приближение весны.
Заметно укоротились ночи, сумерки стали по-весеннему прозрачны. На дорогах кое-где уже таял почерневший снег.
Волга — огромная и широкая — просыпалась от зимнего сна. Вечерами, когда город утихал, с низовьев доносился глухой треск льда.
Пройдет немного времени, Волга взломает ледяные оковы и умчит в море их обломки. Широко, широко разольется река!
А пока над Волгой раздавался веселый звон топоров, визг пил.
По всему берегу, куда ни бросишь взгляд, копошился народ. Людей много. Одни пилят бревна, другие колют, третьи складывают дрова в клетки. Большая группа рабочих железнодорожников депо разбивают старые баржи, вмерзшие в лед.
Нелегко вырубать бревна из льда. Но Колька, Наташа и несколько ребят трудились наравне со взрослыми.
Мальчики были с улицы, где когда-то жил Колька. Это он уговорил их идти на заготовку дров.
Вася, самый маленький из ребят, восторженно воскликнул:
— Мы сделаем столько, столько! Здорово сделаем!
Работами распоряжался Глеб Костюченко. Он успевал побывать везде. Одному даст совет, другого отругает, третьего подбодрит шуткой.
Только и слышно было:
— Глеб Дмитриевич! Товарищ Костюченко!
Другой стал бы нервничать, сбился с ног. А матрос словно окунулся в родную стихию и, ни секунды не отдыхая, работал как-то весело и радостно.
— Флотцы, а флотцы, — кричал он рабочим лесопильного завода так громко, что за версту было слышно, — флотцы, ни одного бревнышка не оставим Волге-матушке, все — госпиталям и пекарням!
«Флотцы» дружно отвечали:
— Есть, товарищ капитан!
— Что вы, братцы, да какой я капитан? — подмигивал матрос и сдвигал бескозырку почти на самый затылок, вызывая восхищение мальчишек, которые ломали голову, пытаясь понять, каким образом держится у Глеба головной убор.
Вася даже спросил:
— Как у вас уши не мерзнут?
— Военная тайна, браток, но по секрету могу сказать: снегом растираю.
Сложив руки рупором, перекрывая шум, Костюченко крикнул рабочим судоремонтного завода, разгружавшим баржу с бревнами:
— Эй, эй, на барже, как дела?
— Хороши, Глеб Дмитриевич, скоро пилить начнем.
— Добро!
Матрос подошел к ребятам. Заметив, что Наташа не может попасть топором в одно и то же место, сказал:
— Дорогу старому дровосеку. Погоди-ка, Наташа, отойди в сторону. — Он взял у нее топор и легко, словно играя, отбил лед с одной стороны бревна. Потом, быстро постукивая топором обошел вторую сторону, подсунул лом, и бревно с сухим треском вывалилось изо льда.
— Так держать! — скомандовал он и пошел к красноармейцам.
Колька трудился изо всех сил. Несмотря на холод, на лице у него выступили капельки пота.
Приведенные им Миша и Боря освоились быстро. Хуже было с Васей. Маленького роста, с заостренным от недоеданий лицом, он очень скоро уставал, тяжело дышал. Видя, как Борис, — высокий, худощавый, — отбивал бревна, а Миша, белобрысый паренек, одетый в материнское пальто, с залихватским видом при каждом ударе топора ухал, Вася тяжело страдал. Он часто дышал на замерзшие пальцы, с горечью признавался:
— Ничего не получается!
Колька его успокаивал:
— Пойдет, увидишь, Вася, наловчишься!
— Верно, верно, — пряча волосы под старый шерстяной платок, поддерживала его Наташа.
После того, как вырубили двадцать бревен, Колька объявил перерыв, и ребята присели отдохнуть.
Мальчики разговорились. Вася был очень удручен своими неудачами. Борис решил подбодрить его.
— Не унывай, чего нос повесил? Ну, вначале ни тпру ни ну. Эка беда! Стал бы я нос вешать! Ты послушай меня, Васька. Не бойся ты топора: вцепись в него покрепче, приподними, нацелься, да как жахни во всю силу. Бревно напополам. Ей богу, сразу напополам.
Борис схватил топор и проделал три-четыре взмаха в воздухе.
— Видел? То-то же. А ну повтори хлопче да смелее!
Маленький Вася схватил топор и изо всех сил ударил по стоявшей чурке. Та разлетелась.
Все ахнули. Особенно были потрясены Вася и его учитель Борис.
Колька осмотрел топоры. У Миши он притупился. Колька взял его и с укоризной покачал головой:
— И что ты, Мишка, все ухаешь да ухаешь. Как филин какой. Мог бы и полегче, топоры-то чужие, возвращать придется.
Он развернул сверток, лежавший около бревна, достал брусок и начал затачивать лезвие. Сразу посыпались советы.
— Наискось давай! Честное слово, наискось, — клялся Борис и бил себя рукой в грудь.
— Поплюй на брусок, да не жалей. Слышь, что говорят! — оживился Вася, почувствовавший себя после своего могучего удара не последним в этой группе.
— Ты бы, Коля, сверху вниз, — признавая свою вину, говорил Миша и даже приподнялся на носки, показывая, как следует точить.