Колледж Некромагии. Самый плохой студент
Шрифт:
– Смотря, кому и за что мстить! – рассудительно промолвил Оливер. – Да что они там копаются? Неужели мэтр на сей раз какую-нибудь новую тварь для нас отловил?
Студенты так и не смогли пока попасть внутрь аудитории – несмотря на то, что уже минуту назад прозвучал колокол, призывающий на занятия. Дискуссия у порога разгоралась нешуточная. Одни считали, что пора звать на помощь преподавателя. Другие стояли за то, что стоит продолжать попытки – мол, на работе не к кому будет бежать за помощью. Нашлись и такие, кто предлагал подождать еще немного, а потом просто
– Что будем делать?
Ханна задала этот вопрос вроде как сразу всем, но откликнулась на него только Изольда.
– Что делать? Действовать! Эх, мужчины!
Тряхнув светлой косой, она решительно протолкалась к дверям. Спихнула чью-то руку, попытавшуюся цапнуть за локоть:
– Отвали!
– Куда лезешь? – девушка узнала Рихарда Вагнера и смерила его презрительным взглядом:
– Тебя не спросила!
– Именно что не спросила. Мы не знаем, что там притаилось…
– Вот я сейчас это и выясню. Эх, вы! А еще некроманты!
С этими словами Изольда решительно распахнула дверь и переступила порог.
Секунда… другая…
Глава 5.
Тишина.
– Ну, и нашли, чего бояться! – студенты хором выдохнули, услышав сердитый шепот Изольды. – Тут никого и ничего… Ой! А это что за-а-а-а…
Студенты сорвались с места с такой скоростью, что первые двое застряли в дверях.
– Назад!
Сорванный хриплый голос приковал всех к месту. Образовался небольшой водоворот – кто спешил подчиниться, кто – наоборот. В результате толпа кое-как расступилась, пропуская в аудиторию преподавателя – рыхлого высокого лысеющего мужчину лет пятидесяти со слегка опухшим лицом в заляпанной чем-то мантии. Разминая пальцы, он пошел внутрь. Изольды не было видно, но из аудитории доносился достаточно красноречивый хрип.
– Свет! – короткий приказ был подкреплен яркой вспышкой – загорелись выставленные на кафедре свечи. Резко запахло цветами и ладаном, после чего послышался громкий стук распахнутого окна и пронзительные, на грани слуха, тоскливые вопли, от которых у многих заныли зубы, а кто-то схватился за голову и даже за сердце.
– Все, можно заходить!
Студенты один за другим, толкаясь и озираясь, протиснулись в дверь.
– Смотрите под ноги!
Пол между партами и перед кафедрой был присыпан тонким слоем не то пыли, не то пепла. То есть, должен был быть присыпан, но в некоторых местах его уже затоптали и стерли. Два из четырех окон были распахнуты настежь, впуская холодный осенний воздух.
– Плохо, очень плохо, господа студиозусы, – преподаватель нежитеведения мэтр Йоганн распахнул третье окно и помахал перед носом ладонью. – В боевых условиях мы имели бы труп. А может, даже не один. Но у вас есть возможность реабилитироваться… если кто-то сообразит, с кем или чем вам пришлось столкнуться, и что вы сделали не так… Жижка, молчать!
Уже поднявший руку и открывший рот Оливер так и застыл. В глазах его мелькнула боль.
– Кто-нибудь кроме студиозуса Жижки знает ответ на этот вопрос?
– Следы, – один из парней присел на корточки перед незатоптанным участком пола. На ровном слое белесой то ли пыли, то ли пепла выделялись крестообразные отпечатки.
– Хорошо, студиозус Крамер. Что вы можете сказать об этих следах?
– Это навьё, – не вставая, парень поднял голову.
– Правильно. А что такое навьё?
Стоявшая рядом с Крамером девушка подняла руку:
– Навьё или навь, если в единственном числе – посланцы мира мертвых. По сути дела, это – переродившиеся души умерших. Их появление, как правило, ничего хорошего не означает… Чаще всего навьё являются провозвестником каких-либо несчастий, могут переносить моровые поветрия и эпидемии. В летописях некоторых городов можно найти упоминания о том, что навьё бьет людей.
– Хорошо, студиозус Крамерова, – кивнул преподаватель. – А как справиться с навьём?
– Э-э… – юноша и девушка переглянулись.
– Понятно, – тот отвернулся от парочки, обвел остальных взглядом. – Что, у всех память отшибло?.. Жижка, молчать! Я и так знаю, что вы все знаете!
На Оливера было жалко смотреть. Прячась от взгляда преподавателя, он спрятался за чужими спинами и стал жестами и мимикой показывать правильный ответ в надежде, что хотя бы кто-нибудь сообразит, что надо сказать.
– Э-э, – Рихард первым разгадал, что хотел показать приятель, – навьё боится свечей… То есть, света!
– Именно, студиозус Вагнер. Как любое порождение мрака, оно боится света. А еще?
– Тепла?
– Если вы имеете в виду огонь, как источник тепла, то близко. Но сам огонь чье порождение?
Оливер бросил выразительный взгляд на распахнутые окна, и этот взгляд не остался незамеченным.
– Солнца?
– Именно. Поэтому я заранее позаботился закрыть окна шторами, чтобы создать полумрак. И пасмурная погода тут мне сыграла на руку. Солнца нет, но свечи – вернее, пламя свечей – его с успехом заменило. А вот что притягивает навьё?
– Жизнь?
– А точнее, жизнь, стоящая на грани. Навьё, как любые хищники, предпочитают нападать на слабых. Старики, дети, больные или только что пережившие болезнь или сильное потрясение… Иногда приманкой может служить царапинка или ссадина… Да вообще любая слабость. Например, страх.
– Но тогда выходит, что слабостью может стать все?
– Да.
– И как тогда…
– Вот об этом давайте порассуждаем на сегодняшней лекции. Рассаживайтесь, господа студиозусы… И вы вылезайте, барышня!
Студенты направились к партам, аккуратно обходя отпечатавшиеся в пыли следы. Профессор наклонился, подавая руку Изольде, которая выбиралась из-под кафедры на четвереньках.
– Мило! Очень мило! Позвольте помочь?
Он протянул девушке руку и улыбнулся, когда ее пальцы оказались в его ладони.
– Мило, – повторил он, осматривая ее лицо и фигуру, – вы новенькая? Почему я вас раньше не видел?
– Я только недавно перевелась…– пролепетала Изольда.
– Отлично. Как ваше имя?