Колледж Некромагии. Самый плохой студент
Шрифт:
Ханна пересела поближе к столу. Пробормотав извинение, Деяна ушла в боковушку, зашуршала там чем-то.
– Госпожа Марфа, – Ханна взяла пирожок, повертела в руках, не зная, с какой стороны кусать. – А что вы знаете о синем корне?
– Синий корень? – руки знахарки дрогнули. – А зачем тебе?
– Ну… у нашего алхимика, мэтра Анастасия, как раз на днях экстракт синего корня пропал. Из шкафа с готовыми образцами.
– Откуда знаешь? – Марфа бросила быстрый взгляд через плечо.
– Так у нас как раз в тот день и была практика… Когда я
Женщина медленно обернулась, нависла над девушкой:
– Ты уверена?
Ханна кивнула.
– Кто это сделал? – голос, фигура, выражение лица ее изменились до неузнаваемости.
– Н-не знаю, – испугалась девушка.
– Точно не знаешь?
– Т-точно… Я не понимаю, почему… Я искала в книгах, но не нашла и подумала, что… ну, что это для целителей надо, а мы некроманты и нам вроде как его знать без надобности, вот в наших учебниках и нет ничего про синий корень… Но наша Змея не выдает студентам одного факультета учебники для другого, попросить мне из целителей некого, вот я и подумала, – голос ее дрогнул, сев до шепота, – подумала, что вы можете знать… Госпожа Марфа?..
– Нет, девочка, – знахарка выпрямилась, взяла себя в руки и вернулась к печи, только голос выдавал ее состояние, – и я не знаю, для чего нужен синий корень. То есть, знаю, но… знахари его стараются не использовать. Вообще. А вот некроманты – часто. Но вам, молодежи, про него правильно ничего не рассказывают. Это зло. Большое зло.
Подчеркивая последние слова, перед девушкой с громким стуком на столе возникла кружка с горячим взваром. От нее шел резкий травяной дух.
Ханна все-таки укусила пирожок. Внутри оказались грибы.
– Теперь понимаю, почему мэтр Анастасий так взъелся, – подумала она вслух. – Он боялся, что о том, что в его шкафах сильный яд, станет известно всему Колледжу?
– Может быть, – пожала плечами знахарка.
Из боковушки вышла Деяна. Она успела переодеться в новое синее платье и светло-голубой, с отделкой, передник, а также переплела косы. На груди девушки сверкала нитка крупных стеклянных бус.
– Куда это ты собралась? – удивилась Марфа.
– Прогуляюсь до вечера, – девушка взяла пирожок, откусила. – Немного свежим воздухом подышу, а то у меня от трав в кладовке голова кружится.
– Раньше не кружилась, а теперь кружится? – нахмурилась знахарка. – Ой, смотри, дочка!
– Ну, мама, – протянула та. – Мне надо… Хочу кое о чем с Ханной поговорить тайком.
– Хотели посекретничать, так бы сразу и сказали, – явно обиделась мать на дочь. Отошла к печи и стала там возиться, переставляя горшки, чугунки и миски с места на место. – Я бы в огороде себе дело нашла или…
– Ну, мам, ну не сердись! – дочка подбежала, стала ластиться. – Просто такой случай представился! Ханна к нам теперь так редко заглядывает… Ну, немножко, ладно? Я только туда и обратно!
Перед улыбкой Деяны и правда устоять было трудно. Марфа вздохнула и погладила дочь по голове.
– Ладно, бегите, щебетуньи… И, Ханна, ты
– Но мы торопимся, – Деяна крепко схватила подругу за локоть. – Допивай взвар, и мы пойдем!
Отвернувшись к печи, знахарка неодобрительно покачала головой.
– Мне и правда не стоит задерживаться, – Ханна поднялась. – Я лучше в выходной день забегу пораньше. К обеду, скажем, хорошо?
– Пирожков себе возьми, – бросила от печи Марфа. – В вашей столовой таких, небось, не пекут. Там все тяп-ляп да на скорую руку…
Ханна усмехнулась и положила на дно корзинки четыре пирожка – себе, Оливеру, Изольде и Рихарду, прекрасно зная, что Оливер в противном случае отдаст приятелю половину своей доли, а он такой маленький и худенький, ему так надо хорошо питаться…
Ханне нравился Оливер. Но как ему сказать? Подумает, что девушка над ним смеется. Он и так сильно переживает по поводу своей непривлекательности – за три года ему еще ни разу не удалось пригласить девушку на свидания. Нет, девчонки за ним бегали – но только для того, чтобы попросить списать домашнее задание. А как человек невзрачный Оливер Жижка никого не интересовал.
Держась за руки, подруги вышли за порог и направились вдоль по улице. Они практически выросли вместе – Ханне было семь лет, когда она осталась без матери, Деяне шел шестой год, и Марфа Скруль с молчаливого одобрения семейства Руге взяла сироту под свою опеку. Бывало, Ханна прибегала домой только переночевать, дни проводя в обществе подруги и ее приемной матери.
Да, своих детей у Марфы Скруль не было. Деяну, по ее словам, она взяла у какой-то нищенки, которая как-то раз приползла к ней в дом жестоко простуженная и умерла, несмотря на тщательный уход – измученный недоеданием организм не справился с простудой. Деяне тогда было около годика, она совсем не помнила родную мать и обожала знахарку.
Но вместе девушки дошли только до поворота. Потом Деяна крепко сжала руку подруги:
– Ну, все! Мне пора!
– Ты куда?
– Надо. Спасибо, что прикрыла! Маме только не говори!
– Да что случилось? Куда ты собралась? – Ханна с тревогой смотрела на подругу. Та улыбалась, и глаза ее мечтательно блестели.
– Это моя тайна! – девушка вся дрожала в предвкушении. – Я пока никому не могу рассказать, даже тебе, но… Ты обязательно обо всем узнаешь, обещаю! Я расскажу тебе первой!
Деяна чмокнула Ханну в щеку и убежала, едва не подпрыгивая.
Управляющий сидел в своем кабинете, уставившись на огонек свечи. Была ночь, но в доме никто не спал. Тревога поселилась в душах людей, и они просто не знали, что делать.
Перед управляющим лежал чистый лист бумаги с маленьким гербом в верхнем левом углу. Мужчина смотрел на него, как на своего врага. Потом обреченно вздохнул и обмакнул перо в чернильницу. Помедлил немного. Как бы то ни было, но больше это сделать некому. Итак…