Колледж Некромагии. Самый плохой студент
Шрифт:
Ханне до рынка не было никакого дела. Она свернула на боковую улочку и двинулась дальше, в сторону Блошиного конца и Гончарной улицы. Дома тут стояли почти все деревянные – редко, кто мог позволить себе первый этаж из камня. Как правило, это были лавочники или немногие разбогатевшие и отошедшие от дел торговцы. Ханна спокойно шагала по середине улочки, время от времени забирая то вправо, то влево, если ей надо было обогнать прохожего – или если ее кто-то обгонял. Несколько раз она останавливалась, пропуская то повозку, то всадника, то нагруженного поклажей мула, то старьевщика с тачкой.
Через несколько
Девушка поднялась на невысокое, всего в пару ступенек, крыльцо и три раза дернула за веревочку от колокольчика.
– Кто там?
– Это я, Ханна. Госпожа Марфа, можно войти?
Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая крепко сбитая женщина. Когда-то она была красива, и в форме ее бровей и губ еще угадывались тени былой красоты. Да и кожа еще сохраняла чистоту и изрядную долю свежести и упругости. Но даже в свои пятьдесят лет Марфа Скруль еще притягивала взоры, особенно когда приходила на рынок поутру и шла вдоль зеленного ряда. Торговки боялись ее, как огня, ибо она сразу подмечала ошибки и попытки продать вялую зелень по цене свежей, а также пресекала порывы продать покупателям одну траву вместо другой.
Марфа Скруль была знахаркой, травницей, ворожеей, повитухой и костроправом для жителей всех окрестных улиц. А еще она хорошо знала Ханну.
– Проходи, девочка, – знахарка посторонилась, давая ей дорогу.
Вместе они вошли в просторную чистую и светлую горницу, обставленную, словно зажиточный деревенский дом. Обеденный стол с солонкой в самой середине, лавки, лари и сундуки вдоль стен, полки с деревянной и глиняной посудой, возле печи цветастой занавеской отгорожен угол. Две двери вели – одна в кладовую, а другая в маленькую боковушку.
И всюду были травы. Они пучками висели на потолочной балке, связками сушились на печи, в мешочках красовались на лавках, источали аромат в корзине. Кое-что Марфа Скруль выращивала в своем садике, кое-что покупала в зеленном ряду на базаре, но за большинством трав приходилось ходить за город, в поля и луга.
А были и совсем редкие и ценные травы, которые добыть было практически невозможно. И вот для этого к ней и заходила Ханна Руге.
А еще знахарка когда-то пользовала ее заболевшую мать. И вместе с девочкой переживала утрату пациентки. В какой-то мере из-за нее Ханна и решила поступать учиться на целительницу. И продолжала мечтать об этой профессии даже после трех лет учебы на факультете некромантии.
– Давненько ты не забегала, моя милая, – Марфа вернулась к прерванному занятию. Она изготавливала какие-то пилюли из вываренной тягучей массы зеленовато-бурого цвета.
– Дела, – неопределенно отозвалась девушка. – Начался учебный год. Столько всего произошло…
– Да, жизнь не стоит на месте, и постоянно что-то происходит, – промолвила знахарка.
Услышав голоса, из кладовой вышла девушка
– Ханна!
– Деяна!
Они сердечно обнялись, поцеловались и присели рядом на лавку, держась за руки.
– Ты как?
– У меня все то же, – беззаботно отмахнулась Деяна. – Помогаю маме, хожу в лавку… Вчера сама принимала роды! – лицо ее осветилось тревожным светом. – То есть, мне немного помогала мама…
Она посмотрела на знахарку, которая, сложив руки на переднике, сверху вниз смотрела на девушек.
Сходства между матерью и дочерью было так мало, что никто бы не заподозрил их в близком родстве. Насколько мать была красива в молодости, настолько ее дочь сейчас была невзрачна. Серовато-рыжие волосы, серые глаза, веснушки на щеках, грубоватые, в цыпках, руки. Простое платье сидело на ней мешком, и даже пояс не мог помочь и обозначить талию. К тому же, она была плоскогрудой, а на верхней губе и руках пониже локтя – рукава она закатала – росли густые волоски. Однако, ее улыбка и сияние глаз вполне компенсировали недостатки внешности. Деяна улыбалась так, что уже за одно это ей можно было бы простить любой недостаток внешности, даже явное уродство.
– А у тебя как дела? – спросила она подругу.
– Да все то же. Я принесла вам кое-какие зелья, – Ханна полезла в корзинку. – Вот, все по рецепту, хотя мэтр Анастасий был сильно недоволен и даже хотел поставить мне незачет…
– За что? – Марфа Скруль взяла у нее закупоренный пузырек, открыла пробку и осторожно понюхала содержимое. Потом сунула внутрь мизинец, коснулась самым кончиком ногтя содержимого пузырька и, вытащив, лизнула. – По-моему, сделано верно!
– Да, но он задавал совсем другое! – со смехом провозгласила Ханна. – «Студиозус Руге, вы чем меня слушали? Животом или солнечным сплетением?» – проскрипела она, подражая голосу алхимика. – Как бы он не заставил меня отрабатывать, – добавила она своим обычным голосом. – С него станется…
– А ты ему, случайно, не сказала, что всю жизнь мечтала стать целительницей?
– Сказала. Да он, собственно, так и понял, когда проверил мое зелье, – девушка кивнула на пузырек. – Дескать, на другом факультете вам бы цены не было… А я прекрасно понимаю, что никакая я не целительница, и если бы не ваши уроки…
– Не переживай, – Марфа погладила девушку по голове материнским жестом. – У каждого из нас свой путь и свое место в жизни. Не важно, какое место ты занимаешь – главное, что ты занят своим делом. Может быть, такова твоя судьба! И потом, мало ли некромантов подрабатывают целителями? Закончить обучение, начнешь работать по специальности, потом накопишь на патент, сдашь экзамен – и исполнится твоя мечта!
Ханна грустно кивнула. Пожалуй, только это ее и поддерживало все время.
– А за зелье спасибо, – знахарка убрала пузырек в стенной шкафчик, достала оттуда пустой, протянула девушке. – Знаешь, скольким людям оно поможет облегчить страдания? Что бы мы без тебя делали, девочка моя?
С этими словами она направилась к печи и стала в ней шуровать. Развела побольше огонь, достала с полки блюдо с пирожками, сунула в устье горшок с водой.
– Ужин я пока не готовила, но поешь пирожков. И травяной взвар сейчас будет готов… С липовым цветом и мелиссой, как ты любишь!