Коллекционер чудес

Петровичева Лариса

И тогда Аурика сделала то, что поразило Дерека до глубины души – она подошла к пекарю и обняла его.

– Ничего не говорите, – промолвила девушка. – Больше ничего не говорите, не надо. Просто поплачьте. Теперь можно.

Дерек дождался ее на улице: Аурика вышла примерно через полчаса, неся в руке бумажный пакет со свежей сдобой. Лицо девушки покраснело и припухло, под глазами залегли тени, а ресницы слиплись острыми длинными стрелками. Некоторое время они молча шли рядом, потом Дерек сказал:

–

Не удивляюсь, что мертвый управляющий вашего имения заговорил именно с вами, Аурика. Вы невероятно добры.

– А вы нет? Он потерял единственное дитя, – чуть ли не сердито проговорила Аурика. Дерек подумал, что за хмурым тоном голоса она скрывает искреннюю грусть и сочувствие.

– Да, но никто не захотел поплакать вместе с ним, – ответил он. – Только вы.

Он неожиданно поймал себя на мысли о том, что эта девушка исподволь заняла слишком много места в его жизни. Сколько они знакомы? Четыре неполных дня и три ночи под одним одеялом – а кажется, будто вся жизнь прошла вот так, рядом.

– Вы так говорите, словно я сделала что-то предосудительное, – Аурика одарила Дерека острым взглядом из–под ресниц и тотчас же отвернулась. – А он рассказал мне, что у Эммы были две ранки на запястье, и вся она была белая и холодная, говорил и плакал. Это так жутко, когда такой большой человек плачет, как ребенок…

Она поежилась, будто шубка не согревала. «Способность к некромантии часто возникает у гиперчувствительных людей, склонных приходить на помощь ближнему ценой собственного комфорта и покоя», – вспомнил Дерек параграф в учебнике и сказал:

– Знаете, Аурика, пожалуй, у меня есть для вас дело.

Девушка тотчас же оживилась, и в ее глазах появился энергичный блеск. Глаза были красивые: темно–карие, с густыми пушистыми ресницами, как у олененка.

– Какое? – поинтересовалась Аурика.

– Я сегодня был у Августа Вернона, и он что-то темнит, – сообщил Дерек. Впереди появилась острая кость собора: сквозь распахнутые настежь двери было видно кандило, над которым парили звездочки свечей. Впервые за долгое время Дереку захотелось зайти в храм. Не отстоять службу, а… просто так. Зажечь свечу, окунуть пальцы в святую воду и дотронуться до лба.

Аурика поморщилась.

– Невыносимый человек! – воскликнула она. Должно быть, Вера на ее месте сказала бы что-нибудь похлеще. Вера называла вещи своими именами и сказала бы, допустим, что доктор Вернон – выродок и скотина, какого белый свет не видывал.

– Согласен, – кивнул Дерек. Сколько можно вспоминать Веру? Его жизнь не крутится вокруг бывшей жены, в конце-то концов. – Несколько месяцев назад кто-то сжег архив здешнего анатомического театра. Вернон сказал, что это был ортодокс, который швырнул бутылку с зажигательной смесью. Но когда я сегодня подходил к зданию, то обратил внимание на следы по стенам второго этажа – такие оставляет только Дымохлоп.

– Дымохлоп? –

переспросила Аурика. – Что это?

– Взрывчатый артефакт. Архив уничтожили именно с его помощью. Отделения инквизиции здесь нет, значит, никто не заподозрит, что в деле замешана артефакторика. А на ортодоксов можно валить все, что угодно, с них спроса нет.

Аурика понимающе качнула головой. Если Вернон действительно замешан в этом деле с вампирами, то Дерек сейчас просто берет и подставляет девушку под удар. Но, возможно, это был единственный способ докопаться до правды.

– А что от меня требуется? – спросила Аурика.

После небольшой паузы Дерек произнес:

– Пойти завтра на кладбище. Когда Вернон к вам подойдет, сделайте вид, что заблудились и попросите его вывести вас. Он, конечно, спросит, что вы там забыли. Ответьте, что искали могилу Эммы, настолько вас тронуло горе ее отца.

Аурика остановилась и посмотрела на него так, словно он со всей силы закатил ей пощечину.

– И для чего это нужно? – спросила она и растерянно добавила: – И вообще… с чего вы решили, что он там будет?

Дерек вздохнул, смахнул снежинку с аккуратного воротничка Аурикиной шубы. Они остановились возле ступеней собора, и Дерек сунул руку в карман пальто и нашарил несколько монет. Хватит и на свечу, и на подаяние.

– Я видел пометки в его ежедневнике, – сообщил он. – Войдите в доверие. И расскажите мне, что задумала эта сволочь. Он может невольно раскрыться перед красивой девушкой, которая, к тому же, его увлекла не на шутку.

К щекам Аурики прилил румянец, а глаза заблестели от гнева.

– Вы… – начала было она, задыхаясь от обиды. – Вы такой же невыносимый тип, Дерек!

Дерек утвердительно качнул головой.

– Я даже хуже, – произнес он, – причем, намного. Вы все сделаете?

В глазах девушки сверкнули слезы – она в самом деле готова была разреветься.

– Сделаю, – в конце концов, кивнула Аурика. – Что еще мне остается?

Остаток дня Аурика провела дома. Дворецкий, помогая хозяину избавиться от пальто, чопорно сообщил, что:

– Миледи Аурика вернулась после обеда.

Дерек хотел было посоветовать дворецкому не делать такой важный и напыщенный вид, но не стал.

Он провел в церкви около часа – просто сидел на скамье, сцепив перед собой руки в молитвенном жесте, и ни о чем не думал. В голове было пусто и звонко, и Дерек не чувствовал ничего, кроме усталости. Священник, который вышел со стороны исповедальных кабинок, пристально посмотрел в его сторону – должно быть, ждал, что Вангейнский изувер явился на исповедь. Дерек ничего не ответил на вопросительный взгляд, и святой отец ушел.