Коллекция
Шрифт:
— Да ты-то тут при чем?! — возмутилась она, растерянно глядя на него. Ей никогда еще не доводилось видеть брата в таком состоянии и этот Стас был настолько не похож на того Стаса, которого она знала, что Кире стало страшно и в то же время стыдно за него. Ее красивый, умный, смешливый брат сейчас походил на раздавленное насекомое.
— Потому что… А-а, пошло все… к… — его рука взмыла с пола и вцепилась в бутылку. Кира снова попыталась ее отнять и снова проиграла. Стас прижал бутылку к груди, словно ребенок любимую игрушку и совершенно по-детски сказал:
— Мое!
—
— И ничего подобного! — заявил он и тотчас же в противовес своим словам тяжело повалился на бок в совершенно бессознательном состоянии, крепко стукнувшись головой об пол. Бутылку Стас так и не выпустил, и водка начала с тихим бульканьем вытекать ему на грудь, на руку и расползаться по паласу, распространяя по комнате крепкий спиртовой запах.
Кира потрясенно всплеснула руками и бутылку выхватила. Отставила ее в сторону, встряхнула брата за плечи, отчего его голова безвольно мотнулась и снова стукнулась об пол. Казалось, что она трясет куклу, а не человека. Кира пощупала его пульс. Тот был лишь слегка учащен. Стас дышал ровно и глубоко и пока Кира смотрела на него, несколько раз дернул губами, словно сгоняя муху. Он крепко спал.
— Чудесное завершение и без того чудесного дня! — пробормотала она, подхватила Стаса подмышки и оттащила с промокшего от водки паласа. Наскоро расстелила постель, после чего кое-как, шипя от напряжения и приглушенно ругаясь, отволокла Стаса к дивану и перевалила на него, несколько раз чуть не уронив. Стащила с него брюки и рубашку и заботливо укрыла одеялом до подбородка. Лицо Стаса стало таким бледным, что почти сливалось с белой наволочкой, и только ресницы, брови и растрепанные волосы сохраняли его очертания. Сейчас, когда он ничего не говорил и глаза его были закрыты, он снова казался прежним Стасом, только больным и совершенно измученным, и поправляя одеяло, Кира с заботой провела кончиками пальцев по его бледной щеке. Потом посмотрела на стену, и в ее взгляде задрожало жадное нетерпение. Она взглянула на бесчисленные канделябры, на Стаса, на стену, снова на канделябры, и в этот момент громко зазвонил телефон, прервав эту нелепую пляску. Кира вскочила, и по ее лицу растеклась злость. Это наверняка Вика. Сейчас она ей устроит, и двадцать лет дружбы не спасут Минину, никак не спасут…
Но голос в телефонной трубке принадлежал не Вике, а человеку, которого она сейчас никак не ожидала услышать. Раньше она звонила ему каждый вечер, потом каждую неделю, и все равно результат был один и тот же — она никогда не дозванивалась. Постепенно Кира перестала звонить, и человек этот стал каким-то далеким и иногда даже казался нереальным, словно она переехала не в другой город, а в другую Вселенную. И так странно было теперь слышать в трубке его голос.
— Ну, как там у вас дела?
— Неплохо, — она крепче сжала трубку в пальцах и криво усмехнулась своему отражению. Ах, как жаль, что он сейчас не видит ее лица! — Определенно неплохо!
В трубке помолчали, потом голос виновато спросил:
— Ты злишься, что я давно не звонил?
— Давно не звонил? — спокойно переспросила Кира. — Ты вообще не звонил. Ни разу! Я понимаю, что ты сейчас очень занят, но всякой занятости есть предел! Вначале ты забыл Стаса, а теперь для полной гармонии решил забыть и меня?! Тебе теперь вполне достаточно Ольги?!
— Вот ты радуйся, что я сейчас не рядом, а то всыпал бы тебе по старой памяти! — сказал отец с испуганным раздражением. — Что еще за разговоры?! Я действительно был очень занят!
— Три месяца?!
— Кира, я не хочу с тобой ругаться, я звоню не для этого, — устало произнес он. — Ольга мне передавала все, что ты говорила. Так что у меня не было особых причин для волнений. К тому же, я ведь знаю тебя. Ты не пропадешь.
— А твой сотовый почему не отвечает?
— Сломался. У меня сейчас нет возможности купить новый. Кира, — его голос зазвучал немного вкрадчиво, — а… Стас дома сейчас? Я хотел бы поговорить с ним.
— Он-то дома, но к разговорам не способен, — с сожалением ответила Кира, снова про себя недобрым словом помянув бывшую подругу и братца, который так душевно растекся из-за своей утраты. — Он недавно вернулся с чьего-то там дня рождения, а дни рождения… сам знаешь.
— Ясно, — отец вздохнул, и Кире в этом далеком, едва различимом звуке послышалось облегчение. — Ну, что ж…
— К тому же мне кажется, что начинать общение с ним по телефону — не лучший вариант. В первый раз тебе следовало бы поговорить с ним лицом к лицу.
— Да, наверное ты права. Но в ближайшее время я никак не смогу вырваться. А он…
— Не знаю, я спрошу у него.
— Ну, до сих пор он никакой инициативы и не проявлял, — голос отца ощутимо похолодел.
— Ты тоже. И ты-то, в отличие от него, всегда знал, что он жив!
— Не понимаю.
— Пятнадцать лет назад мама уверила его, что мы с тобой погибли в автокатастрофе!
— Серьезно? — спросил он. — Странно.
— Странно?! — изумилась Кира. — Это все, что ты можешь сказать?! Почему ты даже не удивлен?!
— Я достаточно долго прожил в этой семье, чтобы разучиться чему-либо удивляться.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь, когда Веры нет, это совершенно неважно, — в трубке что-то стукнуло. — А Стас… он… как он тебе? Он… не обижает тебя?
— Господи, конечно нет! Почему ты спрашиваешь?!
— Просто… — его голос дрогнул, — я ведь не знаю, какой он сейчас. Ну, раз все хорошо, то и ладно. Передавай ему привет. Я позвоню в конце недели.
— Но папа, ты…
— Я тебя целую, родная. Пока.
Его голос оборвался короткими гудками. Кира отняла трубку от уха и озадаченно посмотрела на нее, потом с размаху шмякнула на телефон. Взглянула на себя в зеркало, и ее отражение вернуло ей злую, дрожащую улыбку. Все словно сговорились против нее! Друзья, родственники, сумасшедшие, даже прошлое. Все было против нее. Только тени не были против нее — ведь теням все равно, кто смотрит на них и чья рука держит горящую свечу, помогающую им выйти из темноты.
Повернувшись, она вошла в свою комнату и с таким грохотом захлопнула за собой дверь, что стены вздрогнули, и ей почудился многоголосый укоризненный возглас.